Познание человеком мира начинается из чувствительного контакта с миром, из «живого созерцания». Под «живым созерцанием» понимают чувствительное отображение действительности в таких формах, как ощущение, восприятие, представление.
Ощущение - это отображение отдельных свойств предметов и явлений вследствие их непосредственного влияния на органы чувства человека. Ощущение - это те каналы, которые связывают субъект с внешним миром. Но, будучи результатом непосредственного влияния лишь отдельных свойств и сторон объектов, ощущение хотя и является источником познания, дает не целостную характеристику действительности, а лишь одностороннюю ее картину.
Более сложной формой отображения являются восприятия.
Восприятие - это чувствительное отображение предметов и явлений действительности в совокупности присущих им свойств, при непосредственном действии их на органы чувства человека. Это качественно новая форма чувствительного отображения ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ, которая выполняет две взаимосвязанные функции: познавательную и регулятивную. Познавательная функция раскрывает свойства и структуру объектов, а регулятивная - направляет практическую деятельность субъекта согласно этим свойствам объектов.
Представление - это чувствительный образ, форма чувствительного отображения, которая воссоздает свойству действительности за отраженными в памяти по следам предметов, которые раньше воспринимались субъектом.
Мышление - это процесс активного, целенаправленного, обобщенного, опосредствованного, существенного и системного воспроизведения действительности и решение проблем ее творческого превращение в таких логических формах, как понятие, суждение, умозаключения, категории.
Понятие - это форма рационального познания, в которой отображается сущность объекта и дается его всестороннее объяснение.
Суждение - это такая логическая форма мышления, в которой утверждается или отрицается что-то относительно объекта познания. В суждениях выражается связь между понятиями, раскрывается их содержание, дается определение.
Умозаключение - это такой логический процесс, в ходе которого из нескольких суждений на основе закономерных, существенных и необходимых связей выводит новое суждение, которое своим содержанием имеет новое знание о Действительности. Умозаключения делятся на такие виды: индуктивные - движение мысли от суждений менее общего характера к более общему; дедуктивные - движение мысли от суждений более общего характера к менее общему; умозаключения.
Интуиция - это способность непосредственного постижения истину такая форма познание, когда за неосознанными в данный момент времени признаками и не сознавая пути движения собственной мысли, субъект получает новое объективно истинное знание о действительности. Основные характеристики интуиции при исследовании: непосредственность, неожиданность, неосознанность путей получения нового знания.
Понимание - это процесс и результат духовно-практического и познавательного освоения действительности, когда внешние объекты привлекаются к осмыслению человеческой деятельности, выступают ее предметным содержанием. Понимание - это форма освоения действительности, которая раскрывает и воссоздает содержание объекта.
Объяснение - это раскрытие сущности предметов и явлений путем выяснения причин их возникновения и существование, наличия законов их функционирования и развития.
Знание, объяснение и понимание - это необходимые моменты взаимодействия человека с окружающим миром, с помощью которых она накапливает определенную информацию об объектах, которые включены в общественную практику. Но такое накопление предусматривает также периодическое упорядочение и переосмысление знаний, которые ведет к углублению понимания мира.
Мышление, кроме логических законов, которые выражают абсолютно точные и строго определенные связи между высказываниями и их элементами, опирается и на определенные принципы вероятного регулирования, которые хотя и не гарантируют безошибочного решения проблем, все же обеспечивают движение научного поиска в надлежащем направлении. В процессе научного исследования субъект вынужден перерывать постепенное логическое соображение интуитивными прыжками. Логика и интуиция - это два взаимообусловленных механизма научного творчества, которые дополняют друг друга и не существуют изолировано один от другого.
Прочитайте текст и ответьте на вопросы С1-С4
Логика научного мышления
«Отношение между единичным и общим есть абсолютная основа всего научного мышления. В этом пункте обнаруживается различие между научной и эстетической функцией: тогда как взор художника с любовью останавливается на частном во всем его индивидуальном своеобразии, познающий разум… стремится подвести предмет под более общую форму представления, отбросить все ненужное для этой цели и сохранить лишь «существенное»...
Всякое человеческое познание движется между двумя полюсами: на одной стороне находятся отдельные ощущения, на другой – общие положения, выражающие известные правила о возможных отношениях между ощущениями. Все научное мышление имеет своей задачей подвести ощущения, с помощью логических форм соединения, под эти общие правила. Именно потому в основе всех логических форм лежит идея связи частного с общим, зависимости первого от последнего. Все наше познание состоит в соединении наиболее общего с наиболее частным при помощи промежуточных звеньев, создаваемых размышлением.
Таким образом, достоверность и истинность всех этих промежуточных звеньев коренится в последнем счете в достоверности и истинности указанных двух элементов, соединенных в них посредством логических операций: ощущений и общих положений. Все, что лежит между тем и этим, доказывается из них путем применения логических законов».
(В.Виндельбанд )
1. Какие два полюса в развитии человеческого познания указывает автор? Приведите термины, соответствующие двум методам познания, отображающим векторы взаимосвязи этих полюсов. (Сначала укажите термин, а затем соответствующий ему вектор познания).
| Баллы | |
| элементы : 1) дан ответ : автор указывает в развитии человеческого познания два полюса: отдельные ощущения и общие положения, выражающие известные правила о возможных отношениях между ощущениями. 2) приведены термины, соответствующие двум методам познания : дедукция (вектор познания от частного к общему), индукция (вектор познания от общего к частному). | |
| Дан ответ, приведены два термина с указанием векторов. | |
| Дан ответ, приведен один термин ИЛИ ответ представлен неявно, но приведены два термина. | |
| Дан ответ, ИЛИ приведен один термин ИЛИ ответ неправильный. | |
| Максимальный балл | 2 |
| Содержание верного ответа и указания к оцениванию (допускаются иные формулировки ответа, не искажающие его смысл) | Баллы |
| В правильном ответе должны быть указаны следующие элементы: 1) С опорой на текст указано различие между эстетическим и научным познанием , например: «тогда как взор художника с любовью останавливается на частном во всем его индивидуальном своеобразии, познающий разум… стремится подвести предмет под более общую форму представления, отбросить все ненужное для этой цели и сохранить лишь «существенное». 2) приведены различия между формами познания , например: - для эстетического(художественного) познания характерен субъективизм творца, научное познание отличается стремлением к объективности; - эстетическое познание отображает мир в виде художественных образов, научное познание – в виде понятий, теорий, законов. Могут быть приведены иные различия. | |
| Указано авторское различие, приведены два иных, не приведенных в тексте | |
| Указано авторское различие, приведено одно иное различие ИЛИ авторское различие не указано, но приведены два иных, не приведенных в тексте | |
| Указано авторское различие ИЛИ приведено одно иное различие ИЛИ ответ неправильный. | |
| Максимальный балл | 2 |
| Баллы | |
| В правильном ответе должны быть приведены элементы: 1) Дана формулировка закона познания с опорой на текст, например: - «Все наше познание состоит в соединении наиболее общего с наиболее частным при помощи промежуточных звеньев, создаваемых размышлением». 2) Приведены два примера, иллюстрирующие связи между отдельными фактами и общими выводами, допустим: - на основании обнаруженных учеными-археологами при раскопках Новгорода берестяных грамот, их изучения были сделаны выводы о высоком уровне грамотности населения древнерусского города; - на основании опытов, проводимых М.В. Ломоносовым с различными веществами в открытой и закрытой среде, ученый сделал вывод, что в изолированной среде (закрытом сосуде) масса веществ до реакции равна массе веществ после реакции. Это стало основой формирования закона сохранение и неуничтожимости массы; - наблюдения за падением физических тел, яблоком, упавшим на голову, ученый И. Ньютон сформулировал закон всемирного тяготения. Могут быть приведены иные верные примеры. | |
| Дана формулировка закона, приведены два примера | |
| Дана формулировка закона, приведен один пример ИЛИ формулировка закона не приведена, но приведены два примера | |
| Дана формулировка закона ИЛИ приведен один пример | |
| Ответ неправильный. | |
| Максимальный балл | 3 |
4. Автор текста говорит о сущности логических законов, логических операций. Опираясь на текст, знания курса, личный социальный опыт, приведите три любых логических операции, проиллюстрировав их конкретными примерами.
| Содержание верного ответа и указания к оцениванию (допускаются иные формулировки ответа, не искажающие его смысл) | Баллы |
| В правильном ответе могут быть указаны следующие элементы : Приведены основные логические операции и иллюстрирующие их примеры , допустим: 1) анализ (ученый-химик, изучая вещество, выделяет его химический состав, элементы, из которых оно состоит; ученый-историк, изучая определенную эпоху, выделяет ее характерные черты, людей, действующих в ней, документы и свидетельства эпохи); 2) сравнение (изучая какое-либо историческое событие, ученый историк сравнивает его с событиями, происходившими в сходных условиях в других странах, в другие эпохи); 3) синтез (собирая результаты отдельных экспериментов и исследований, ученые обобщают данные, делают обобщающие выводы, например, наблюдая за гнездованиями птиц, проводя окольцовывание их, ученые-орнитологи устанавливают направления миграций птиц). | |
| Приведены три логические операции и иллюстрирующие их примеры | |
| Приведены две логические операции и иллюстрирующие их примеры ИЛИ три операции и два примера ИЛИ три операции, один пример ИЛИ две операции, один пример | |
| Приведен одна логическая операция и иллюстрирующий ее пример ИЛИ две операции, примеры не приведены | |
| Приведен одна логическая операция ИЛИ иллюстрирующий ее пример ИЛИ Ответ неправильный. | |
| Максимальный балл | 3 |
5. Важную роль в познавательной деятельности человека играет интуиция. Многие истины открываются и познаются людьми интуитивно. Приведите четыре характерных признака интуиции как способа познавательной деятельности.
| Содержание верного ответа и указания по оцениванию (допускаются иные формулировки ответа, не искажающие его смысла) | Баллы |
| Правильный ответ должен содержать следующие элементы: Приведены четыре характерных признака интуиции, например, - интуиция - это способность постижения истины путем прямого ее усмотрения без обоснования с помощью доказательства; - интуитивное «видение» совершается не только неожиданно, случайно и вдруг, но и без явной осознанности путей и средств, приводящих к данному результату; - человек может вообще не сохранить (или не иметь) никаких воспоминаний о пережитом акте интуиции; - интуиция проявляется и формируется при основательной профессиональной подготовке человека, глубоком знании проблемы, поисковой ситуации. Могут быть приведены и иные характерные черты интуиции. | |
| Приведены четыре характерных признака интуиции | |
| Приведены два-три характерных признака интуиции | |
| Приведен один признак интуиции ИЛИ Ответ неверный | |
| Максимальный балл | 2 |
6. Французский философ Дени Дидро писал, что знание того, как изменить мир к лучшему, характеризует человека гениального. Приведите три примера проявления человеческой гениальности, изменившей мир к лучшему.
| Содержание верного ответа и указания к оцениванию (допускаются иные формулировки ответа, не искажающие его смысла) | Баллы |
| В ответе должны присутствовать элементы: Приведены три примера, допустим: 1) Ученый Н.Винер заложил основы новой науки – кибернетики, открыв человечеству путь к микропроцессорной революции, массовому распространению компьютеров, без которых немыслима жизнь современного человечества. 2) А. Эйнштейн открыв теорию относительности, способствовал формированию новой научной картины мира; 3) Ученые-генетики своими исследованиями и открытиями обеспечили людям более уверенное будущее, продовольственную безопасность, возможность излечения многих болезней. Могут быть приведены другие примеры. | |
| Приведены три примера. | |
| Приведены два примера. | |
| Приведен один пример. | |
| Ответ неправильный. | |
| Максимальный балл | 3 |
7. Процесс познания тесно связан с морально-нравственными устоями общества. Приведите три обоснования необходимости согласования процесса познания с требованиями морали.
| Содержание верного ответа и указания к оцениванию(допускаются иные формулировки ответа, не искажающие его смысл) | Баллы |
| Правильный ответ должен содержать следующие элементы : 1) приведены три обоснования, например: - существуют определенные моральные ограничения в определении самого объекта познания, например, исследование человеческой психики, природы человеческого познания, опыты в области генной инженерии; - ограничены также и способы познания, например, нечеловечно, антиморально познавать пределы возможностей человеческого организма при помощи пыток; - каждый ученый ограничен принципами этики, морали, в проведении своих исследований, многие открытия современной науки способны приводить к созданию новых страшных видов оружия; - сложно с нравственной точки зрения изучать природу человеческих чувств, например, дружбы, любви, в этой сфере практически невозможно проводить эксперименты. Могут быть указаны и иные обоснования. | |
| Приведены три обоснования | |
| Приведены два обоснования | |
| Приведено одно обоснование | |
| Ответ неверный. | |
| Максимальный балл | 3 |
8. Вам поручено подготовить развернутый ответ по теме «Истина как цель познавательной деятельности». Составьте план, в соответствии с которым вы будете освещать эту тему.
| Содержание верного ответа и указания по оцениванию(допускаются иные формулировки ответа, не искажающие его смысл) | Баллы |
| При анализе ответа учитываются: – корректность формулировок пунктов плана с точки зрения их соответствия заданной теме и четкости выражения мысли; – отражение в плане основных аспектов темы в определенной (адекватной заданной теме) последовательности. | |
| Один из вариантов плана раскрытия данной темы: 1) Понятие об истине. 2) Объективность как свойство истины. 3) Виды истины: а) абсолютная; б) относительная. 4) Истина и ложь. 5) Критерии истины: а) практика; б) доказанность; в) очевидность. 6) Особенности формирования истинных знаний в современном мире. Возможно другое количество и (или) иные корректные формулировки пунктов плана. | |
| Формулировки пунктов плана корректны. В совокупности пункты плана охватывают основные вопросы темы. Структура ответа соответствует плану сложного типа. | |
| Формулировки пунктов плана корректны. Отдельные вопросы, существенные для данной темы, упущены. Структура ответа соответствует плану сложного типа. ИЛИ Отдельные формулировки пунктов плана некорректны. В совокупности пункты плана охватывают основные вопросы темы. Структура ответа соответствует плану сложного типа. | |
| План не раскрывает предложенной темы. ИЛИ Структура ответа не соответствует плану сложного типа. | |
| Максимальный балл | 2 |
9. Выберите одно из предложенных ниже высказываний и изложите свои мысли (свою точку зрения, отношение) по поводу поднятой проблемы. Приведите необходимые аргументы для обоснования своей позиции.
Выполняя задание, используйте знания, полученные при изучении курса обществознания, соответствующие понятия, а также факты общественной жизни и собственный жизненный опыт:
| Среди критериев, по которым оценивается выполнение задания С9, критерий К1 является определяющим. Если выпускник в принципе не раскрыл проблему, поднятую автором высказывания, и эксперт выставил по критерию К1 0 баллов, то ответ дальше не проверяется. По остальным критериям (К2, К3) в протокол проверки заданий с развернутым ответом выставляется 0 баллов. | ||||||||||||||||||||||||||||
|
Пример эссе
«Нам следовало бы стремиться познавать факты, а не мнения, и, напротив, находить место этим фактам в системе наших мнений» (Г. Лихтенберг)
Проблема, затронутая данным высказыванием, связана с познавательной деятельностью человека и пониманием понятия истинное знание. Истинные знания невозможно получить, познавая мнения, так как не всякое мнение или оценка истинно.
Я выбрал этот афоризм, потому что это достаточно интересная мысль, которая не раз заставляла меня задуматься об этой проблеме. Данная проблема очень актуальна в наше время, потому что люди, в большинстве своём, познают мнения, так как это быстро и легко, вместо того чтобы добыть истинную информацию из первоисточников. Прислушиваясь к мнениям и оценкам, а, не исследуя и изучая факты, можно получить ложную информацию, что приведёт серьёзным или несерьёзным ошибкам.
Нам действительно следовало бы стремиться познавать именно факты, а не мнения, так как познание – это деятельность, направленная на познание истины, на формирование знаний о мире, законах его развития и о самом человеке. Познавая мнения, а не факты, мы рискуем получить не истинные данные или новости, так как каждый человек видит вещи в окружающем его мире по своему, (как утверждал Аристотель: « Что каждому кажется, то и достоверно»), поэтому ощущения другого человека нельзя принять за истинные знания. Но познавая факты, мы можем получить точную информацию о том или ином событии или объекте и, познав факты, мы делаем выводы, оценки, и, исходя из этого у нас, складываются определенные мнения, мы наблюдаем закономерности, которые в будущем помогут нам сделать нашу жизнь удобнее в окружающем нас мире. Такую точку зрения имеет французский философ Р. Декарт, который писал: «Слово «Истина» означает соответствие мысли предмету».
Поэтому я хочу сказать, что я полностью разделяю точку зрения автора и считаю его абсолютно правым, ведь только истинные знания дают нам возможность сделать правильные выводы.
Как факт знания каждый вид интуиции - непререкаемая реальность, существующая в сфере познания для всех познающих. Человеческий ум, озабоченный осмыслением вопросов, связанных с познавательной деятельностью, пытался разрешить и вопрос, каким образом из знания, порожденного опытом и обладающего относительной необходимостью и всеобщностью, может следовать знание, обладающее уже не относительной, а безусловной всеобщностью и необходимостью.
Другой немаловажный вопрос: способен ли ум мыслить некоторые истины непосредственно, без помощи доказательства. Учение об интеллектуальной интуиции возникло как ответ на этот вопрос.
Термин «интуиция» обычно встречается со словами «знание» и «познание»:
1) интуиция - это вид знания, специфика которого обусловлена способом его приобретения. Это непосредственное знание, не нуждающееся в доказательстве и воспринимаемое как достоверное. Такой позиции, к примеру, придерживались Платон, Декарт, Локк, Спиноза, Лейбниц, Гегель, Бергсон.
Непосредственное и опосредованное знание свойственно всем наукам, однако разли- чие между ними было впервые отчетливо проведено в математике.
2) По способу получения интуиция - это прямое усмотрение истины, т.е. объективной связи вещей, не опирающееся на доказательство (интуиция, от лат. intueri - созерцать, - есть усмотрение внутренним зрением).
Среди множества определений истины имеются общие положения: 1) непосредственность интуитивного познания, отсутствие предварительного рассуждения, 2) независимость от умозаключения и доказательства, 3) уверенность в правильности результата, причем она основана на определенных неосознанных психических данных, 4) значимость предшествующего накопления знаний.
Интуитивное познание как непосредственное отличается от рассудочного, опирающегося на логический аппарат определений, силлогизмов и доказательств. Преимущества интуитивного познания перед рассудочным можно представить следующим образом: 1) возможность преодолеть ограниченность известных подходов к решению задачи и выйти за рамки привычных, одобряемых логикой и здравым смыслом представлений, увидеть задачу в целом; 2) интуитивное знание дает познаваемый предмет целиком, сразу «всю бесконечную содержательность предмета», позволяет «ухватить наибольшую полноту возможностей». При этом различные стороны предмета познаются на основе целого и из целого, тогда как рассудочное знание имеет дело только с частями (сторонами) предмета и из них пытается сложить целое, строить бесконечный ряд из общих понятий, присоединяемых друг к другу, но в силу того, что такой ряд неосуществим, рассудочное знание остается всегда неполным; 3) интуитивное знание имеет абсолютный характер, ибо созерцает вещь в ее сущности, рассудочное имеет относительный харак- тер, поскольку состоит только из символов; 4) в интуиции дана творческая изменчивость, текучесть действительности, тогда как в общих понятиях рассудочного знания мыслятся лишь неподвижные, общие положения вещей; 5) интуитивное знание - высшее проявление единства знания интеллектуального, ибо в акте интуиции разум одновременно и мыслит, и созерцает. Более того, это не есть лишь чувственное познание единичного, но интеллектуальное созерцание всеобщих и необходимых связей предмета. Поэтому, как считали рационалисты XVII в., интуиция - не просто один из видов интеллектуального познания, но его высший ви д, наиболее совершенный.
Обладая всеми этими преимуществами перед рассудочным знанием, интуиция, тем не менее, имеет и уязвимые места: это 1) непроявленность причин, приведших к полученному результату, 2) отсутствие понятий, опосредующих процесс интуиции, отсутствие символов, а также 3) подтверждения правильности полученного результата. И хотя непосредственное понимание связей предмета или явления может оказаться достаточным для усмотрения истины, но вовсе не достаточным для того, чтобы убедить в этом других, - для этого требуются доказательства. Каждая интуитивная догадка нуждается в проверке, а такая проверка чаще всего осуществляется путем логического вывода следствий из нее и сопоставлением их с имеющимися фактами.
Благодаря основным психическим функциям (ощущению, мышлению, чувству и интуиции) сознание получает свою ориентацию. Особенность интуиции в том, что она участвует в восприятии бессознательным образом, иными словами, функция ее иррациональна. Отличаясь от других функций восприятия, интуиция может иметь и сходные с некоторыми из них черты, например, ощущение и интуиция имеют много общего, и, в целом, это две функции восприятия, взаимно компенсирующие друг друга, подобно мышлению и чувству.
§ 2. Интеллектуальная интуиция - врожденные идеи - априорное знание
Учение об интеллектуальной интуиции как непосредственном усмотрении необходимых и всеобщих связей вещей с помощью ума необходимо отличать от учения о так называемых врожденных идеях и от учения об априорном знании.
Врожденные идеи - понятия, изначально присущие нашему уму. Но если Декарт утверждал, что некоторые идеи прирождены нашему уму в совершенно готовом и законченном виде, то Лейбниц считал, что врожденные идеи существуют только в виде известных склонностей и задатков ума, побуждаемых к развитию опытом и, в частности, ощущением.
Учение об априорности некоторых знаний возникло как ответ на вопрос: существуют ли для ума истины, предшествующие опыту и от опыта независящие. Непосредственный характер получения некоторых истин мыслился по-разному: с одной стороны, как непосредственность знания, данного в опыте , с другой - как непосредственность знания, предшествующего опыту , т.е. априорного. Поэтому при решении вопроса о роли опыта в происхождении знания теории интуиции делятся на неаприористические и априористические . Так, например, большинство теорий чувственной интуиции вовсе не были теориями априористическими. Напротив, теории интеллектуальной интуиции, создававшиеся рационалистами, были априористическими или, по крайней мере, содержали в себе элементы априоризма.
Однако далеко не всякое учение априоризма сочеталось с теорией интеллектуальной интуиции, т.е. отри- цался непосредственный, а именно интуитивный характер этих априорных истин. Кант, насколько известно, отрицал способность человека к интеллектуальной интуиции, а его теория познания и учение о формах чувственной интуиции - пространстве и времени - априористичны.
§ 3. Природа интуиции
Работа творческой интуиции, достижение озарения представляют как наиболее загадочные явления, и так как интуиция, по существу, - процесс неосознаваемый, она с трудом поддается не только логическое анализу, но и вербальному описанию.
Озаренная светом разума, интуиция предстает в виде выжидательной установки, созерцания и всматривания, причем всегда только последующий результат может установить, сколько было «всмотрено» в объект и сколько в нем действительно было заложено.
Все творческие задачи можно грубо разделить на два класса: решаемые средствами произвольного логического поиска и те, ход решения которых не вписывается в логику сложившейся системы знаний и поэтому принципиально не поддается алгоритмизации. Тогда в первом случае, если предшествующая фаза не дает адекватных готовых логических программ, естественно, включается интуиция. Кроме того, интуитивное решение может пониматься и как одна из фаз в механизме творчества, следующая за произвольным, логическим поиском, и требующая последующей вербализации, а возможно, и формализации интуитивного решения.
На сегодняшний день все еще не имеется общепринятой концепции, которая давала бы возможность рассматривать и анализировать механизм действия интуиции, но можно выделить отдельные подходы.
1. Сфера интуиции - это «сверхсознание человека», достигаемое «прорывом» сквозь ментальную оболочку в иные слои. Для объяснения природы сверхсознания используется понятие энграмм (следов в памяти субъекта), трансформация и рекомбинация которых составляют нейрофизиологическую основу сверхсознания. Оперируя энграммами, рекомбинируя их, мозг порождает небывалые комбинации прежних впечатлений. Фонд энграмм , - а это внешний мир, опрокинутый в организм человека, - обеспечивает относительную автономию и свободу последнего, однако, невозможность выйти за пределы энграмм ставит предел этой свободы.
2. Объяснение механизма интуиции ищут в «мире подсознания», в котором накапливается вся история и предыстория процессов, практически не проявляющих себя, и отбор различных вариантов решений направляется подсознательными установками. В силу того, что на стадии отбора играют роль интуиция, спонтанность, свободное движение ума, возможно присутствие непредскауемых и случайных элементов. Эффективность решения усиливается особой мотивацией, более того, когда исчерпаны нерезультативные приемы решения задачи и чем менее автоматизирован способ действия, а поисковая доминанта еще не угасла, тем больше шансов решить задачу.
Интуицию понимают и как проявление субдоминантного уровня организации действия, не привязывая ее жестко к неосознаваемому уровню.
3. С точки зрения синергетики, механизм интуиции можно представить как механизм самоорганизации, самодостраивания визуальных и мысленных образов, идей, представлений, мыслей.
4. Ж. Пиаже рассматривал интуицию как образное предметное мышление, характеризующее главным образом дологическую стадию развития, считая, как и К.Г. Юнг, что с возрастом роль интуиции несколько уменьшается и она уступает место более социальному типу мышления - логическому. Юнг называл интуицию той материнской почвой, из которой вырастают мышление и чувство как рациональные функции.
5. Мышление и интуиция - два участка на шкале осознанности, присущие процессу умозаключения. Таким образом, интуиция уподобляется мышлению - это неосознаное умозаключение, это процесс генерирования решений, протекающий неосознанно. Человек может не осознавать либо какую-то часть процесса, либо весь процесс.
6. Опираясь на механизм работы обоих полушарий головного мозга человека, Р.М. Грановская объясняет психофизиологический механизм интуиции. Этот процесс включает в себя несколько последовательных этапов поочередного доминирования обоих полушарий. В случае доминирования левого результаты мыслительной деятельности могут быть осознаны и «оречевлены». В противоположном случае мыслительный процесс развиваясь в подсознании, не осознается и не оречевляется. Все высшие психические процессы, совершающиеся в обоих полушариях, обладают существенными отличиями, однако, операции обработки информации, присущие правому и левому полушариям, не в равной мере изучены психологией.
Существенное отличие в работе полушарий состоит в том, что правостороннее восприятие - это восприятие образное, память эпизодическая и автобиографическая, обобщение ситуативное, логика непрерывная и многозначная. При работе левого полушария включается понятийное восприятие, категориальная память, двузначная логика, классификации по признакам.
Переход обработки информации с левого полушария в правое объясняет, почему невозможно осознать про- межуточные этапы достижения результата, а чувственность, несомненность, неосознанность, эмоциональные компоненты интуиции - все это следствия одноразового перехода при осознании результата справа налево.
При такой позиции интуитивное решение выглядит как двухфазный процесс: сначала некоторый неосознаваемый чувственный правополушарный этап, затем скачок, - и осознание в левом полушарии.
§ 4. Формы интуиции
На сегодняшний день существует множество разрозненных, не приведенных в какую-либо систему подходов к определению того, в какой форме проявляется интуиция.
4.1. С точки зрения самого субъекта восприятия, это субъективная и объективная формы
Субъективная - это восприятие бессознательных психических данных субъективного происхождения. Объективная форма - это сублиминальное восприятие фактических данных, исходящих из объекта, сопровождаемое сублиминальными мыслями и чувствами.4.2. Чувственная и интеллектуальная формы интуиции
Способность человека различать и отождествлять предметы окружающего мира и их простые комбинации является интуитивной. Классическим интуитивным представлением об объектах является представление о наличии вещей, свойств и отношений. Прежде всего имеются в виду объекты, которые чувственно воспринимаются либо в окружающей действительности, либо в реальности внутреннего мира образов, эмоций, желаний и т.п.
Таким образом, самой простой формой интуиции, играющей важную роль на начальных стадиях творч- еского процесса, является чувственное созерцание, или пространственная интуиция. (В определении математиков «категориальная»). С ее помощью образуются первоначальные геометрические понятия о фигурах и телах. Такой же чувственно-практический и интуитивный характер имеют и первые простейшие суждения арифметики. Все элементарные соотношения арифметики, типа «5+7=12», воспринимаются в качестве абслютно достоверных. Действительная, изначальная уверенность в истинности такого рода утверждений идет не от доказательств (хотя они в принципе и возможны), но от того обстоятельства, что эти утверждения являются элементарными предметно-практическими констатациями, фактами, данными предметно-практически.
Заключения также берутся как непосредственные очевидности, нечто безусловно данное. Логический анализ принимает во внимание, но никогда не отвергает такого рода констатации. Такой тип интуиции математики называют «предметной», или «праксеологической».
Несколько своеобразным видом интуиции является перенос признаков, имеющих общее значение для некоторого класса предметов, на новые предметы этого класса. В математике она получила название «эмпирической» интуиции. В логическом плане эмпирическая интуиция представляет собой скрытое заключение по аналогии, и она не обладает большей достоверностью, чем аналогия вообще. Полученные таким путем заключения проверяются с помощью логического анализа, на основании которого они могут быть отвергнуты.
Доверие к результатам чувственной интуиции было подорвано после того, как в математике возникло большое число понятий и теорий, противоречащих повседневной чувственной интуиции. Открытие непрерывных кривых, не имеющих производных ни в одной точке, возникновение новых, неевклидовых геометрий, результаты которых в первое время казались не только противоречащими обыденному здравому смыслу, но и невообразимыми с точки зрения интуиции, основанной на евклидовых представлениях, концепция актуальной бесконечности, мыслимой по аналогии с конечными множествами, и т.п. - все это породило глубокое недоверие к чувственной интуиции в математике.
В настоящее время считается общепризнанным, что в научном творчестве решающая роль принадлежит интеллектуальной интуиции, которая, однако, не противопоставляется аналитической, логической разработке новых идей, а идет с ней рука об руку.
Интеллектуальная интуиция совершенно не опирается на ощущения и восприятия, даже в их идеализированной форме.
В математических рассуждениях, прежде всего в элементарных дискурсивных переходах, т.е. в заключениях «из определения», а также в заключениях по логическим схемам транзитивности, контрапозиции и т.п., без явной формулировки этих схем присутствует так называемая «логическая» интуиция. Логическая интуиция (достоверность) относится также к устойчивым нереализуемым элементам математического рассуждения.
На основании разделения ситуаций интуитивной ясности выделяют два основных типа интуиции: аподиктическая
, результаты которой не подвергаются пересмотру с точки зрения логики, и ассерторическая
, имеющая эвристическое значение и подчиненная логическому анализу.
Одной из наиболее продуктивных форм интеллектуальной интуиции является творческое воображение, с помощью которого как раз и создаются новые понятия и формируются новые гипотезы. Интуитивная гипотеза логически не следует из фактов, опирается в основном на творческое воображение.
Иными словами, интуиция в математическом творчестве выступает не только в качестве целостной, объединяющей идеи, в известной мере завершающая цикл исследования, но и как догадка, нуждающаяся в дальнейшей разработке и проверке с помощью дедуктивных, доказательных методов рассуждения.
4.3. Конкретные и абстрактные формы интуиции
Конкретная интуиция - восприятие фактической стороны вещей, абстрактная - восприятие идеальных связей.
4.4. Концептуальная и эйдетическая формы интуиции
Концептуальная формирует новые понятия на основе имевшихся ранее наглядных образов, а эйдетическая строит новые наглядные образы на базе имевшихся ранее понятий.
4.5. Функции интуиции
Первичная функция интуиции - простая передача образов или наглядных представлений об отношениях и обстоятельствах, которые с помощью других функций или совсем недостижимы, или могут быть достигнуты «на далеких окольных путях».
Интуиция может выступать как вспомогательное средство, действующее автоматически, когда никакие другие не в состоянии открыть выход из положения.
§ 5. Роль интуиции в науке
Роль интуиции в научном и, в частности, математическом познании еще недостаточно разработана.
Известно, что интуитивные компоненты познания можно обнаружить у представителей многих профессий и в разнообразных жизненных ситуациях. Так, в юриспруденции от судьи ожидается не только знание «буквы» закона, но и его «духа». Он должен выносить приговор не только в соответствии с заранее предписанным количеством доказательств, но и согласно «внутреннему убеждению».
В филологии не обойтись без развития «языкового чувства». Бросив беглый взгляд на больного, врач может иногда точно поставить диагноз, но при этом испытывает затруднения при объяснении, на какие именно симптомы он ориентировался, он даже не в состоянии их осознать, и так далее.
Что касается математики, то здесь интуиция помогает постичь связь между целым и частями, прежде каких-либо логических рассуждений. Логика играет решающую роль в анализе готового доказательства, в расчленении его на отдельные элементы и группы таких элементов. Синтез же частей в единое целое и даже отдельных элементов в более крупные группы или блоки, достигается с помощью интуиции.
Попытки машинного моделирования деятельности человека оказываются вторичными по отношению к интуитивной деятельности человека, опирающейся на синтез частей и целого.
Следовательно, понимание математических рассуждений и доказательств не сводится лишь к логическому анализу, а всегда дополняется синтезом, причем такой синтез, основанный на интеллектуальной интуиции, отнюдь не менее значим, чем анализ.
Интуитивная гипотеза не следует логически из фактов, она в основном опирается на творческое воображение. Кроме того, интуицией является и «способность видеть цель издалека».
Заметная роль в разработке вопросов, связанных с местом интуиции в области математики, принадлежит так называемому интуиционизму , основоположником которого считается выдающийся голландский математик, логик, методолог науки Л.Э.Я. Брауэр (1881–1966). Интуиционизм, претендующий на роль общематематической теории, оказал огромное воздействие на: а) поддержание устойчивого интереса к проблеме интуиции среди математиков; б) стимулирование серьезных философских исследований по изучению феномена интуиции; и, наконец, в) они дали блестящие образцы получения математических результатов принципиальной значимости на интуитивной основе.
Основные направления, по которым интуиционизм внес серьезный вклад в разработку учения о математической интуиции:
§ 6. Философские теории интуиции
Философских теорий интуиции столько, сколько существующих гносеологических учений, объясняющих факты «непосредственного» или «интуитивного» познания. Как теория фактов знания каждая теория интуиции есть теория философская.
Термин «интуиция» и философские учения об интуиции зародились еще в древнеиндийской и древнегреческой философии. Большой интерес представляют теории интуиции, созданные философами Возрождения, в частности, Н. Кузанским и Д. Бруно.
Учения об интуиции XVII в. возникли в связи с гносеологическими проблемами, поставленными перед философией развитием математики и естествознания - попыткой выяснить основания, на которые опираются эти науки, достоверность их результатов и доказательств. В этих учениях нет противопоставления интуитивного мышления логическому, в них нет алогизма. Интуиция рассматривается как высший род знания, но знания все же интеллектуального.
Напротив, интуитивизм ХХ в. - форма критики интеллекта, отрицание интеллектуальных методов познания, выражение недоверия к способности науки адекватно познавать действительность.
Философский взгляд на вопрос о природе интуиции позволяет поставить ряд последовательных вопросов: возможно ли с помощью разработки механизма интуи- ции управлять процессом познания? Этот вопрос тянет за собой другой: возможно ли целенаправленное управление процессом интуиции? А если это возможно, то как это осуществить на практике и существуют ли готовые рецепты стимулирования интуитивного процесса? Немаловажен и вопрос о врожденности способностей к интуитивному творчеству. Ответить на последний вопрос сегодня не представляется возможным, однако, накапливаются наблюдения, свидетельствующие в пользу того, что эти способности поддаются развитию.
С точки зрения разрешения давнего теоретического спора по поводу противопоставления интуитивного и рассудочного познания и многочисленных попыток в этом противопоставлении всячески подчеркнуть преимущества интуитивного типа познания, целесообразнее рассматривать их как целостный процесс. Такой подход дает возможность объяснить сам механизм принятия интуитивных решений.
И тогда противоположностью интуитивного следует рассматривать не столько логическое (даже математико-логическое), сколько алгоритмическое. Если дан точный математический алгоритм получения истинного результата (или доказательство алгоритмической неразрешимости), то никакая интуиция (ни чувственно-эмпирическая, ни интеллектуальная) для получения этого результата не нужна. За ней сохраняется лишь вспомогательная функция употребления правил применения схемы алгоритма, однозначного распознавания элементарных конструктивных объектов, операций над ними.
Иное дело - поиск нового алгоритма, что уже является одним из основных видов математического творчества. Здесь интуиция, в особенности интеллектуальная, весьма продуктивна, является необходимой составляющей процесса исследования: от варьирования исходной цели в прямом и рефлексивном сопоставлении с иско- мым выводом вплоть до получения результата (неважно, положительного или отрицательного) или отказа от дальнейшего поиска по понятным причинам.
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Гносеологические механизмы различных типов этих комбинаций оказываются "симметрическими" См.: Кармин A. C., Хайкин Е. П. Гносеологический анализ научной интуиции. - В кн.: Проблемы философии и методологии современного естествознания, М., 1973, с. 323-324 . В каждом из четырех указанных типов комбинаций прослеживается связь между характером вспомогательного образа и результатом: если вспомогательный образ - понятийный, то в результате - новое понятие, если вспомогательный - чувственно-наглядный, то результат - новое наглядное представление.
I и II типы осуществляются на уровне концептуального интуитивного познания, III и IV - на уровне эйдетического интуитивного познания.
Поскольку речь сейчас идет о научной интуиции, то необходимо отметить, что взаимодействие между двумя типами чувственно-наглядных образов (по IV типу) не дает нового знания. Эта комбинаторика, видимо, относится к эйдетическому акту такого рода, который не входит в область научного познания. Результатом же I, II и III типов взаимодействия выступает интуитивное знание, составляющее важный компонент в структуре процесса получения научного знания.
НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ И ИНТУИТИВНОЕ ЗНАНИЕ В НАУЧНОМ ТВОРЧЕСТВЕ
Проблема соотношения "непосредственного" и "интуитивного" знания - одна из наиболее сложных в современной гносеологии. И не удивительно, ибо сама постановка вопроса отчасти проблемна. Это обусловлено распространением точки зрения об отождествлении непосредственного и интуитивного знания, поскольку "непосредственность" - действительно существенная черта интуиции.
Как и большинство гносеологических проблем, вопрос о соотношении непосредственного и интуитивного знания не может быть решен только в сопоставлении этих двух форм знания. Необходимо начинать с анализа процесса их получения, а последний неотделим от общих закономерностей познания. Но речь пойдет о получении "непосредственного" и "интуитивного" знания как важных компонентов общей системы научного знания, и потому нельзя оставлять без внимания и высшей формы научного познания - акта научного творчества.
Понятие "творчество" очень емкое и многогранное понятие. Сложность в исследовании его гносеологической сущности предопределяется в известной мере путаницей в раскрытии содержания связанных между собой понятий: "творчество - познание", "творчество - научное творчество", "научное творчество - научное познание". Отсутствие четких определений затрудняет, с одной стороны, анализ специфики указанных познавательных процессов, с другой - выявление качественного отличия способов выражения полученных результатов. В связи с этим подчас кажется возможным ограничиться условными негативными определениями типа: "не всякое созидание есть творчество", "не всякое познание есть творчество", "не всякое развитие и становление есть творчество", "не всякая деятельность есть творчество" и т.д. По-видимому, их можно было бы объединить в одно общее: "не всякий познавательный процесс с необходимостью предполагает наличие творческого акта".
В других случаях, например, пытаются использовать отдельные позитивные характеристики, основанные на тезисе: "в создании нового всегда есть элемент творчества". К таковым относится определение творчества, данное в "Философской энциклопедии": "Творчество - деятельность, порождающая нечто новое, никогда ранее не бывшее" Философская энциклопедия, т. 5. М., 1970, с. 185. .
Существует и ряд более обстоятельных определений, которые как бы синтезируют указанные аспекты. Среди них определение: "Творчество - это духовная деятельность, результатом которой является созидание оригинальных ценностей, установление новых, ранее неизвестных фактов, свойств и закономерностей материального мира и духовной культуры" Спиркин А. Г. Сознание и самосознание. М., 1972, с. 193. . Представляется вполне возможным использовать данное, более развернутое определение в качестве рабочего для выявления основных свойств творчества вообще. Под последним понимается некий целостный акт, в котором ярко выражена активность сознания творящего. С формально-логической точки зрения понятия "творчество" и "познание" относятся к разряду перекрещивающихся, ибо познание как просто накопление знаний может быть и нетворческим.
Анализ всей истории познания человеком внешнего мира указывает на то, что творчество является высшей формой познавательного процесса. Но, когда мы анализируем творчество, мы должны иметь в виду, что оно выступает и как научное творчество - наивысший акт научного познания.
Научное познание начинается с процесса преобразования знания. Однако не всякое преобразование знания предполагает получение нового научного знания. И, более того, не всякое научное знание получено как результат научного творчества. Научное творчество обладает определенной спецификой по отношению к научному познанию. В результате процесса научного творчества мы получаем принципиально новое научное знание. Анализируя способы получения этого нового научного знания, выявив критерий этой принципиальной новизны, мы сможем проследить, каковы функции непосредственного и интуитивного знания в этом процессе и их качественные различия.
Для того чтобы выделить процесс получения непосредственного и интуитивного знания из процесса получения знания вообще, следует вновь обратиться к анализу внутренней структуры познания. Познание представляет собой единый монолитный процесс отражения действительности, сложность и многогранность которого выражается в нескольких основных моментах: "От живого созерцания к абстрактному мышлению, и от него к практике - таков диалектический путь познания истины" Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 152-153. .
Это известное ленинское положение стало общепринятой формулой в современной теории познания. Глубокое содержание, заложенное в этих словах, адекватно глубине и неисчерпаемости познавательных возможностей человека. Творческий подход к решению целого ряда гносеологических проблем заключается в дальнейшем углублении, дополнении и применении данного положения, как нельзя более точно отражающего сложнейшую диалектическую взаимосвязь между отдельными элементами познавательного процесса.
Уже живое созерцание предполагает в известной степени практическую деятельность и элементы абстрактного мышления, поскольку само живое созерцание предопределяется непосредственным взаимодействием человека (познавательного субъекта) с внешним миром (объектом). В абстрактном мышлении человек, оперируя понятиями, опирается на представления о процессах и закономерностях действительности, соотнося их с тем практическим опытом, который накоплен как им, так и обществом в процессе исторической практики. Иными словами, абстрактное мышление диалектически связано с живым созерцанием как непосредственным отражением предметно-практической деятельности. И, наконец, в практической деятельности человек соотносит свои представления с теми общими выводами, которые он сформулировал в процессе абстрактного мышления, т.е. в процессе практической деятельности, используя результаты как чувственного, так и логического познания.
Анализ сложной диалектической взаимосвязи моментов познания позволяет сделать вывод о том, что в живом созерцании в "снятом виде" есть как элементы абстрактного мышления, так и элементы практики. Живое созерцание - это диалектическое единство непосредственного и опосредствованного. Специфика непосредственного знания, получаемого посредством чувственного созерцания, заключается в прямом усмотрении истины без последующего доказательства на данном этапе исследования. Этот особый вид знания выступает в познании как процесс и как результат. По-видимому, именно в этом направлении и следует проводить гносеологический анализ непосредственного знания.
"Одно и то же объективно конкретное выступает как исходный пункт познания - данное в чувственном созерцании и на более высокой ступени - как результат в качестве мысленной конкретности. При этом оказывается, что между конкретным как исходным пунктом и конкретным как результатом, лежит сложный путь познания, состоящий помимо другого в анализе, разложении первоначально конкретного и абстрактного определения, и в синтезе, соединении этих определений обратно в конкретное. Одновременно полное воспроизведение объективно конкретного в познающей голове человека на основе соотношения анализа и синтеза возможно потому, что данный процесс является переработкой созерцания и представления в понятии" Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 12, с. 727. .
Это "первоначально конкретное" определение и предстает в познании как непосредственное знание, представляющее собой результат диалектического соотношения осознанной и неосознанной форм отражения. В результате осознанной "переработки" непосредственного знания получаются различные формы дискурсивного знания, при неосознанной "переработке" - в ряде случаев интуитивное знание. Итак, из приведенного положения К. Маркса логически следует, что отождествлять непосредственное и интуитивное знания неправомерно, однако качественные различия этих двух форм знания на этом не исчерпываются.
Человеческое сознание представляет собой нечто большее, нежели только осознание. Все познавательные функции нашего мышления находятся в сфере сознания, но далеко не всегда они осознаются. И именно неосознанное отражение является основой для получения интуитивного знания.
Цель познавательных процессов - процедура накопления знаний. Но познание в истории своего развития не изначально становится научным См.: Майзелъ И. А. Наука, автоматизация, личность. М., 1972, с. 121. . Результатом чувственного и рационального познания далеко не всегда является научное знание. Познание вообще есть накопление знаний, но не всякое знание есть наука. Последняя как система развивающихся знаний складывается из совокупности результатов доказательного познания.
С чувственного познания начинается процесс познания как такового, результатом его является непосредственное знание. Это определенная форма знания, хотя в ряде случаев и вводящая субъект в заблуждение. Непосредственное знание - предпосылка и начало получения всякого нового знания, однако само по себе оно еще не является научным знанием. По своей гносеологической сущности непосредственное знание и не может классифицироваться как научное. Его первичная "данность" как бы выступает исходной точкой познания, причем не только научного. В отличие от него опосредствованное знание - это знание, полученное путем различных типов преобразования, оно принимает форму эмпирического и теоретического знания. Опосредствование - это совокупность мыслительных операций, позволяющих производить преобразование знания на уровне как чувственного и логического познания, так и на уровне их взаимодействия. Именно поэтому прав Гегель, утверждавший, что нет ни в природе, ни в обществе, а следовательно, и в познании ничего, что не содержало бы одновременно непосредственности и опосредствования.
Но тогда как же быть с самим непосредственным знанием? В гносеологическом смысле оно действительно не опосредствовано. Это, несомненно, некоторое допущение, необходимое при исследовании. Но в онтологическом смысле непосредственное знание всегда опосредствовано общественно-исторической практикой.
Итак, познание (и даже донаучное) не ограничивается добыванием и накоплением знаний, оно движется через процесс преобразования знаний тремя способами.
Первый способ - от чувственного образа к чувственному образу. Результатом преобразования непосредственного знания в процессах такого типа является первая форма опосредствованного знания - чувственное знание.
Второй способ - от понятия к понятию. Его результатом выступает рациональное знание. Но оно еще не является научным. Научное знание должно быть системой развивающихся знаний, составляющих основу научного предвидения, т.е. получения нового знания См.: Логика научного исследования. М., 1965, с. 190-191. . Оно также должно объяснять новые закономерности, обладать доказательной и преобразующей силой См.: Штофф В. Д. Введение в методологию научного познания, 1969, с. 12-13. . При этом "доказательная" сила не отождествляется с практической проверкой истинности или ложности. Знание может быть верным, проверенным экспериментально и тем не менее не быть научным.
В некоторых случаях в результате преобразования знания первым и вторым способами может получаться научное знание, если оно соответствует приведенным выше характеристикам. В процессе научного познания имеется целый ряд научно-вспомогательных операций (деятельность научно-технических работников, лаборантов, многократное повторение опытов и др.), которые вводятся в общую систему научного познания, и их результатом также является научное знание. Однако здесь нет акта научного творчества как высшей формы научного познания. Акт научного творчества имеет своей целью получение не просто научного знания, а принципиально нового научного знания. Для получения такого рода знания недостаточно приведенных двух типов преобразования.
Третий специфический способ - от чувственного образа к новому понятию или от понятия к новому чувственному образу. Этот способ преобразования знания совершается в процессе неосознанного взаимодействия чувственного и логического в познании, иными словами, в процессе интуитивного познания. Результатом его, как уже отмечалось, является "интуитивное знание" - начало всякого нового научного знания.
Для доказательства рассмотренных положений отвлечемся от гносеологического исследования проблемы и обратимся к области физики.
Основанием для формулировки квантовых представлений в физике атома и элементарных частиц были данные, полученные в результате чувственного познания. Об этом, в частности, свидетельствует открытие электрона и радиоактивности. Модели атома, строящиеся на основе классических представлений, не имели под собой экспериментальной почвы. Они не могли, например, объяснить устойчивость атома, ряд спектральных закономерностей и прежде всего линейный характер атомных спектров. Но эти результаты экспериментальных исследований явились источником для новых теоретических рассуждений, нашедших свое выражение в работах Бора. Причем, как отмечал Гейзенберг, Бор исходил "не из математического анализа положенных в основу теории предположений, а из интенсивного изучения самих явлений, что позволило ему почувствовать взаимосвязи скорее интуитивно, нежели выводить их формально" Гейзенберг В. Квантовая теория и ее интерпретация. - В кн.; Нильс Бор. Жизнь и творчество. М., 1967, с. 6. .
Дальнейшее развитие теория Бора получает в трудах Луи де Бройля. Теория Бора и его постулаты не могли объяснить причины квантовых перемещений электрона в атоме. С целью разрешить эту проблему де Бройль выдвигает предположение о двойственной корпускулярно-волновой природе микрочастиц и придает ему математическое описание, известное в физике как математическое уравнение де Бройля.
Некоторые буржуазные философы пытаются представить процесс получения этих уравнений как "чистый вымысел" ученого. Они исходят из того, что содержание творческого процесса возникает из имманентной природы духовного мира, сущности познания. Последнее - всегда результат конструкции, а не отражения. При этом апологеты такого рода концепций стараются подтвердить неопозитивистский тезис об отсутствии чувственного познания в исследованиях физики микромира.
Тем не менее идеи де Бройля родились под. непосредственным воздействием данных чувственного познания и в дальнейшем были подтверждены опытом. Так, Девиссон, Джемер и Тартаковский установили, что электрону, как и свету, присущи явления дифракции и интерференции. Этими же опытами подтвердилась справедливость и количественных соотношений, сформулированных де Бройлем.
Однако нельзя не отметить, что имеется и определенная трудность в истолковании перехода от источника к предположениям де Бройля. Этот процесс не подчиняется установившимся взглядам на рациональное познание. Получение нового знания происходит по третьему способу преобразования знания, заключающемуся во взаимодействии чувственного и рационального.
В процессе такого подхода к преобразованию знания совершаются так называемые перескоки, или, другими словами, наблюдается отсутствие отчетливой связи между отдельными звеньями в исследовании. Это вовсе не означает действительную дискретность исследуемого процесса: прерывность относится только к данному этапу научного исследования. При длительном анализе она так или иначе поддается обнаружению.
Рассмотренные примеры из области физики микромира показывают, что в основе всех полученных результатов всегда лежит предшествующий опыт, чувственные данные, полученные в нем, выраженные в форме непосредственного знания. Реальное развитие физического знания позволяет сделать вывод о том, что научное познание не укладывается только в рамки чувственного и рационального познания. Процесс движения научного познания стремится к своему наивысшему акту - акту научного творчества, предполагающему получение принципиально нового научного знания, составляющего основу новой теории. То, что в науке принято называть открытием, представляет собой сложнейший процесс, в котором ученый не успевает осознать собственно механизм своего творческого мышления. Открытие выступает уже как результат научного творчества, осуществляющегося на уровне взаимодействия чувственного и рационального познания.
Непосредственное знание, как начальная форма знания, подвергается на этом уровне познания процессу преобразования знания по третьему способу. Этот переход происходит неосознанно, внезапно, и результатом его выступает интуитивное знание. Это новое (теоретическое или эмпирическое) знание, если оно подтверждается логическим доказательством, всегда является завершением одного процесса научного познания и началом нового.
Третий этап преобразования предполагает и последующее движение от понятия к новому чувственному образу, т.е. к непосредственному знанию. Оно отличается от чисто непосредственного знания, это относительно непосредственное, его специфическая форма - интуитивное знание. Полученное таким образом интуитивное знание, подтвержденное опытом, представляет собой основу для получения нового эмпирического знания, которое вновь является завершением старого и началом нового знания. В нем уже заложены предпосылки для получения нового теоретического знания. Это принципиально новое теоретическое и эмпирическое знание и представляет собой новое научное знание. Сложный процесс его получения предполагает в качестве необходимого элемента наивысший этап научного познания - акт научного творчества, который, помимо другого, характеризуется использованием интуитивного знания.
Большое внимание "интуитивному знанию", как уже отмечалось, уделяет при анализе механизма научного творчества Эйнштейн. Для него, вообще говоря, "подлинной ценностью является в сущности только интуиция" Эйнштейн А. Физика и реальность. М., 1965, с. 337. .
Итак, если процесс преобразования непосредственного знания совершается по третьему способу, то мы получаем специфическое непосредственное знание, которому можно дать следующее определение. Интуитивное знание - это особый вид непосредственного знания, основанный на предшествующем опыте, опосредствованный общественной практикой человечества, являющийся результатом внезапного, неосознанного усмотрения истины без предшествующего логического анализа и последующего логического доказательства на данном этапе научного исследования.
Интуитивное познание является одним из важнейших проявлений научного творчества. Видимо, "научное творчество" в гносеологической плоскости должно рассматриваться как кульминационный этап в общей системе научного познания, являющийся необходимым компонентом в процессе получения принципиально нового научного знания.
Анализ проблемы соотношения научного познания и научного творчества следовало бы, по нашему мнению, разграничить на два этапа:
Определение области научного познания.
Выделение научного творчества, как высшего акта научного познания и определение его специфики.
Сложность в определении научного познания обусловливается прежде всего тем, что границы между компонентами, в него входящими, весьма условны. В различных условиях одни и те же операции могут квалифицироваться и как научные, и как ненаучные. Один из вариантов ограничения сферы научного познания предлагается в докладе специального консультанта ЮНЕСКО Пьера Оже: "Современные тенденции в научных исследованиях".
"Область научного познания, - по мнению П. Оже, - включает в себя: фундаментальные исследования: исследования, предпринимаемые в первую очередь для развития научных знаний, без каких-либо специальных практических целей. Прикладные исследования: то же самое, но имеется в виду особая практическая цель. Разработки: использование результатов фундаментального или прикладного исследования, направленное на внедрение полезных материалов, устройств продуктов, систем и процессов или на улучшение уже существующих" Цит. по кн.: Эффективность научных исследований. М., 1968, с 63. . Кроме того, Оже полагает, что следует внести также понятие "работы, связанной с научной деятельностью". К этой области предлагается отнести ряд научно-вспомогательных операций, не относящихся к научным исследованиям. "Полезно отличать этот вид работ от более оригинального вклада в человеческие знания, определяемого здесь как научные исследования и разработки", - пишет П. Оже Там же, с. 72 .
Несомненно, оригинальные моменты в научном познании должны быть выделены и отнесены к особой сфере научного познания - к акту научного творчества. Однако "работа, связанная с научной деятельностью", относится к сфере научного познания, и вряд ли ее следует выносить за его пределы. "Научное познание" все же не исчерпывается сферой "научного исследования". Тем более что основным моментом для отличия исследовательской деятельности от неисследовательской является "отсутствие или наличие элемента новшества или нововведения. Если та или иная деятельность осуществляется в обычных рамках, она не является исследованиями и разработками. Если она отходит от обычных методов и ищет новые пути, она квалифицируется как исследования и разработки" Цит. по кн.: Эффективность научных исследований, с. 71. .
Момент новизны вводится в данном случае как критерий отличия научного исследования от ненаучного. И это в принципе верно. Однако всякое научное познание предполагает получение нового знания. Видимо, нужно более строго определить критерий "новизны", выделяя при этом "принципиально новое" как результат научного творчества.
Справедливость требует того, чтобы вопрос о критериях "новизны" в научном познании стал предметом самостоятельного глубокого исследования. Но поскольку совершенно очевидно, что именно этот вопрос является одним из важнейших моментов в решении проблемы соотношения областей научного познания и научного творчества, мы обращаем на него особое внимание.
Выделив сферу, где совершается специфическое преобразование знания (по третьему способу), можно говорить, что в этой области научного познания имеет место и акт научного творчества. А отсюда и специфика научного познания по отношению к научному творчеству заключается в том, что в процессе указанного преобразования возникает особое "новое" - не просто отличное о: "старого", а некая "новизна", которая является одновременно завершением какого-то прошлого процесса п началом нового познания. Получение такой "новизны" происходит в необычном, оригинальном, внезапном движении от неизвестного ранее к чему-то новому. Предпосылкой к такому качественному скачку в научном творчестве является интуитивное Знание.
Конечно, и первый и второй способы преобразования знания могут рассматриваться как процессы познавательные и творческие, относящиеся к необходимому этапу научного познания. Но акт научного творчества предполагает созидание нового знания по третьему способу преобразования знания, в котором участвуют в диалектической взаимосвязи все формы чувственного и рационального познания.
Кроме того, когда встает вопрос о продукте творческого акта, следует подчеркнуть важность элемента "неповторимости" как критерия творчества. При анализе специфики научного творчества это, пожалуй, наиболее интересный и противоречивый вопрос.
Детальный анализ проблемы неповторимости в акте научного творчества может, по-видимому, дать немало неожиданных и интересных в гносеологическом плане результатов. Достаточно вспомнить историю создания специальной теории относительности, и многие из приведенных выше рассуждений, в том числе и о неповторимости творческого процесса, получают свое эмпирическое подтверждение. Так, используя различные аналогии, можно получать и различные друг от друга результаты, как это было с работами Лоренца, Эйнштейна, Пуанкаре, Минковского по созданию специальной теории относительности. Индивидуальность и неповторимость творческого механизма ученого подтверждается и в истории создания квантовой механики.
Открытие специальной теории относительности и квантовой механики принадлежит сфере не просто научного познания, оно предполагает акт научного творчества. Полученные в этих исследованиях результаты могут классифицироваться как принципиально новое научное знание. Причем следует иметь в виду, что специфика научного творчества (скажем, в сравнении с художественным) заключается в том, что результат - продукт научного творчества - не только может, но и должен быть повторим. А вот процесс научного творчества, равно как и процесс художественного творчества, оригинален, индивидуален и пеповторим. Неповторимость - необходимый компонент процесса научного творчества, даже если продукт его окажется ложным.
Индивидуальность, оригинальность, неповторимость творческого акта ученого во многом определяется и его интуицией. Но, для того чтобы судить об этом с большим основанием, следует не только рассматривать результаты научных открытий, а детально и глубоко изучать сам процесс их получения. Надо попытаться пройти весь путь исследования, приведшего к открытию, только тогда действие интуиции не покажется нам неким мифическим инсайтом. В основе действия интуиции лежат реально существующие процессы материального мира. Это позволит выявить структуру "интуитивного знания", процесс преобразования которого и предполагает осуществление акта научного творчества.
Итак, можно предложить некоторые выводы. По-видимому, познавательный процесс может квалифицироваться как акт научного творчества, если в результате научного исследования, осуществляющегося новыми оригинальными методами, мы имеем качественно новый результат - продукт, отвечающий следующим требованиям:
Этот новый продукт должен обладать и новой сущностью, новым внутренним содержанием, а не только формой выражения или описания.
Процесс его получения оригинален, индивидуален и неповторим благодаря интуиции ученого. Научное творчество неосуществимо без действия интуиции.
Методы, используемые в процессе научного творчества, оригинальны как по своей структуре, так и в применении.
Новизна продукта научного творчества имеет объективно-исторический характер, а не является только субъективной новизной для исследователя, получившего его.
Продукт научного творчества должен быть одновременно завершением старых известных процессов и исследований закономерностей объективного мира и их новой систематизацией, началом нового научного исследования.
Эти условия и определяют принципиально новое научное знание в отличие от научного знания вообще как некую систему развивающихся знаний, составляющих основу предвидения, т.е. получения нового знания, которое служит предпосылкой для последующего преобразования знания. И если это преобразование пойдет по третьему способу, то перед нами вновь процесс научного творчества. Специфика последнего, по нашему мнению, заключается в следующем:
Акт научного творчества с необходимостью предполагает использование интуитивного знания.
Результатом научного творчества является принципиально новое научное знание, объективно новое в "контексте всей истории" человеческого познания.
Критерий неповторимости при анализе научного творчества применим только к самому процессу научного творчества, но не к его результату.
Выделение такого рода характеристик, видимо, даст возможность сформулировать определения основных видов творческой деятельности: научное, техническое, художественное творчество и т.п. А это в свою очередь необходимо для создания общей теории творчества. В данном разделе нас интересовало исследование специфики только научного творчества, которому условно можно дать такое определение Условно потому, что исследован только один аспект проблемы: специфика отличия научного творчества от научного познания. : Научное творчество - наивысший акт познания, характеризующийся оригинальностью, неповторимостью способов получения принципиально нового научного знания и повторимостью их результатов, акт, в основе которого лежит процесс преобразования интуитивного знания.
Отождествление непосредственного и интуитивного знаний неправомерно, так как приводит к нежелательному упрощению сложной структуры процесса научного познания. Основная же цель при исследовании особенностей процесса научного творчества - как можно глубже проникнуть в сущность акта научного творчества, вычленить его компоненты и определить их специфику.
В гносеологическом смысле понятие непосредственного шире понятия интуитивного знания. Непосредственное и интуитивное знания, хотя и диалектически взаимосвязаны, выполняют в познании различные функции. Непосредственное знание, как результат осознанной и неосознанной форм отражения, выступает началом и предпосылкой всякого знания (не только научного), в том числе и интуитивного. Интуитивное знание, как результат неосознанного отражения, предстает в научном познании как один из видов непосредственного знания и является необходимым компонентом акта научного творчества. Без использования интуитивного знания не обходится ни одно научное открытие, о чем свидетельствует вся история науки.
ИНТУИТИВНОЕ И ДИСКУРСИВНОЕ В НАУЧНОМ МЫШЛЕНИИ
Вопрос о соотношении интуитивного и дискурсивно-логического в истории гносеологии всегда был столь же проблемным, сколь и традиционным. Не случайно, по мнению многих исследователей, данный вопрос есть вопрос о самой интуиции. По крайней мере в анализе интуиции как гносеологической проблемы он занимает важное место.
Особенно остро этот вопрос встал в связи с исследованием характера и специфики формирования системы современного научного знания. "Математизация и формализация знания, - отмечает П. В. Копнин, - стремление окончательно вытеснить в нем интуитивный момент стали фактом. Но одновременно с этим существует другая тенденция - включение этого интуитивного момента в качестве основного средства движения к новым теоретическим построениям. Конечно, знание все больше стремится к логической строгости, одним из элементов которой является формализация. Остановить это движение нельзя, и нет в этом никакой необходимости. В то же время наука, как и раньше, нуждается в выходах из-под жесткой деспотии формально-логической дедукции, в скачках, в движении мысли к принципиально новым результатам, в смелом выдвижении идей, концепций, не находящих в настоящее время строгого логического обоснования. Без этого наука не может успешно развиваться" Копнин П. В. Марксистско-ленинская теория познания и современная наука. - Вопросы философии, 1971, № 3, с. 29. .
Существует достаточно много подходов к решению данной проблемы, но все они, пожалуй, в конечном счете сводятся к трем основным направлениям:
Интуитивное и дискурсивно-логическое - принципиально различные, несовместимые формы (виды) познания, имеющие свои собственные сферы приложения.
Интуитивное - особая форма логического.
Интуитивное и дискурсивно-логическое - различные диалектически противоречивые формы (стороны, моменты) единого процесса познания.
Первое из названных направлений в весьма четкой форме представлено в интуитивизме.
Достаточно распространенным в настоящее время является второе направление, в защиту которого, как правило, выступают логики, хотя подобная точка зрения распространена и среди философов, считающих, что задача исследования проблемы как раз и состоит в том, чтобы снять мистический и иррациональный налет с интуиции и подвести ее под систему логико-дискурсивного мышления.
Эта точка зрения имеет, естественно, не только своих сторонников, но и противников. Не вдаваясь в существо дискуссий на сей счет, заметим лишь, что споры порою ведутся не по существу вопроса и связаны с различным толкованием понятий.
Все дело в том, что понятие "логическое" имеет весьма широкую семантическую амплитуду. В. И. Ленин назвал "тонкой и глубокой" мысль Гегеля, в которой речь идет о том, что логика похожа на грамматику: для начинающего - это одно, для знающего - уже другое. Особое значение В. И. Ленин придавал идее о тождестве логики и теории познания. В данном случае и для Гегеля, и для В. И. Ленина речь шла о диалектической системе знания в целом, и В. И. Ленин подчеркнул важнейшее значение диалектических принципов, опираясь на которые Гегель заложил основы современной теории познания.
Для самого Гегеля человеческий разум не представлял собой чего-то единого и однозначного, а выступал в виде сложной иерархической системы, в которой, кроме "мышления вообще", имеются "разумное мышление" и "рассудочное мышление", находящиеся между собой в диалектическом противоречии. Говоря о сложной структуре процесса познания, Ф. Энгельс различал учение о законах самого процесса мышления, логику и диалектику. "...Теория законов мышления отнюдь не есть какая-то раз навсегда установленная "вечная истина", как это связывает со словом "логика" филистерская мысль" Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т, 20, с. 367, .
Если со словом "логика" жестко и однозначно связать теорию познания в полном объеме, то тогда, конечно, не остается ничего и нелогического, но вместе с тем отпадает необходимость в логике как пауке. Диалектический материализм рассматривает познание как противоречивый в самом себе процесс, где строгой системе рассудочных построений должно противостоять нечто, обладающее противоположными свойствами. Этим "нечто", видимо, и является тот таинственный и малоисследованный момент познания, который и именуют "интуицией". В этом смысле интуитивное противостоит дискурсивно-логическому и является нелогической (что вовсе не тождественно понятию "алогическое", имеющему иррациональный смысл) формой знания. Если же под логикой подразумевать диалектику, теорию познания, то тогда, конечно, выносить интуитивное за рамки логического неправомерно.
Некоторых исследователей смущает тот факт, что интуицию, в отличие от логического, нельзя подвести под систему известных правил и закономерностей. Настораживает их, видимо, то, что разделение понятий "интуитивное" и "логическое" свидетельствует об алогичности интуиции со всеми вытекающими отсюда последствиями. Очевидно, это обстоятельство и наталкивает на мысль о возможности и даже необходимости алгоритмизации интуиции. "Познание как один из видов человеческой деятельности... не может не быть алгоритмичным. Поэтому утверждение о невозможности алгоритмического представления интуиции равносильно утверждению о том, что некоторые виды умственной деятельности не подчиняются никаким внутренним законам" Бычко И. В., Жариков Е. С. Научный поиск. - В кн.: Логика научного исследования. М., 1965, с. 226. .
Дело, однако, не в том, что то или иное явление не подчинено никаким законам, а в том, что эти законы остаются пока непознанными Это один из основополагающих тезисов марксистской гносеологии.
Из трех вышеупомянутых направлений в решении проблемы интуитивного и дискурсивного наиболее верным представляется то, в котором интуиция и логика выступают как две взаимопредполагающие и одновременно противоречивые стороны процесса познания.
Противоречивым, как отмечал Ф. Энгельс, является само мышление, в котором имеет место синтез чувств и высших форм абстракции. Диалектика процесса познания с необходимостью предполагает (и это подтверждается теоретическими исследованиями) См. теорему Гёделя о неполноте. , что такая форма познания, как дискурсивно-логическое (рассудочное) мышление, не может в полной мере объяснить и исчерпать процесс познания. Разумное не тождественно рассудочному. "Цель борьбы разума, - говорил Гегель, - состоит в том, чтобы преодолеть то, что фиксировано рассудком" Гегель Ф. Соч., т. 1, с. 70. .
Необходимость признания факта одновременной дискурсивности и интуитивности познавательного процесса - яркое свидетельство его диалектического характера. Некоторые виды представлений, считает Ж. Адамар, "могут дать мысли ход более логический, другие - ход более интуитивный" Адамар Ж. Исследование психологии процесса изобретения в области математики. М., 1970, с. 107. . Однако от одной логической системы к другой можно перейти (совершить скачок) лишь с помощью интуиции. Это показал еще Декарт.
Против абсолютизации логических методов, увы, содержащих, по выражению Декарта, ряд "либо вредных, либо ненужных" предписаний, выступил в свое время и Пуанкаре. Его известная характеристика логических и интуитивных методов в творческой деятельности стала ужо классическим афоризмом. Однако Пуанкаре излишне абсолютизировал оба эти метода познания. Более того, он поддержал идею о разделении ученых на две категории сообразно врожденным "типам мышления": логицистов и интуитивных. Эти взгляды не только не имеют ничего общего с действительностью, но и приобрели впоследствии нежелательную идеологическую и социальную окраску Опираясь на эту идею, известный немецкий математик Клейн высказал мысль о приоритете интуитивного типа мышления в среде ученых тевтонского происхождения. Логический же тип мышления, как менее совершенный, присущ, по его мнению, славянам и евреям. Против подобной "теории" впоследствии решительно выступил Адамар, убедительно опровергнув ее на большом фактическом материале. .
Справедливая критика взглядов логицистов со стороны Пуанкаре, позднее де Бройля, Эйнштейна, Бунге и других в интерпретации некоторых ученых переросла, к сожалению, в крайность другого рода. Так, Югурт вообще отрицает роль логики в научном творчестве. "Можно смело утверждать, - пишет он, - что никто из великих гениев научной мысли не мыслил логически так, как это изображается в учебниках логики, т.е. в фигурах, модусах, схемах, основоположениях или как бы они не назывались, эти схоластические выверты..." Цит. по: Бычко И. В., Жариков Е. С. Научный поиск, с. 222. . Если Югурт оговаривает содержание понятия "логическое", то Николь утверждает, что новые творения вообще ничем не обязаны "ни логике, ни разуму"!
Подлинное творчество "должно быть не в ладах с логикой и здравым смыслом". "Интуиция начинается там, где отбрасываются логические пути анализа проблемы..." Бароян О. Талант исследователя. - Литературная газета, 1967, 8 марта, с. 11. .
Иного мнения придерживается И. А. Бернштейн. Прекращение попыток логического решения задачи, по его мнению, отнюдь не создает предпосылок к ее изгнанию из "поля зрения психики", а лишь приводит к изменению деятельности психики, в частности к активизации тех ее форм, которые связаны с интуицией.
В свое время на страницах отечественных научных изданий имел место спор по вопросу о том, существует ли так называемая "логика открытия". В данной дискуссии принимали участие многие известные советские философы. Видимо, причина этой дискуссии опять же связана с вопросом семантической многозначности понятия "логическое". Очевидно, есть "логика открытия" в том смысле, что всякое открытие имеет свою внутреннюю логику, закономерность. Если же понимать выражение "логика открытия" в буквальном смысле, т.е. подразумевать под этим особую форму научного знания, то такой логики нет, как нет открытий "чисто логических" и "чисто интуитивных".
Представляется надуманным, лишенным достаточных оснований и вопрос о якобы имеющем место каком-то "наступлении" логики на позиции интуиции, об "отвоевании" у последней огромных областей. Подобное предположение несостоятельно, поскольку при его экстраполяции мы с необходимостью приходим к выводу о постепенном "поглощении" интуиции логикой. Псевдопроблемным представляется и вопрос о том, что чему предшествует в акте познания: интуитивное - логическому или наоборот. Обычно интуицию принято считать "дологическим мышлением" (Н. А. Бернштейн); логические формы познания основаны на "нелогических" (Ж. Пиаже) и т.п. Подобный вопрос правомерен лишь с точки зрения психологического анализа мышления. В гносеологии же он лишен смысла.
В проблеме соотношения интуитивного и дискурсивно-логического наиболее ярко раскрывается диалектический характер познания. Логическое и интуитивное представляют собой различные стороны (моменты) единого и противоречивого по своему характеру процесса. Логическое содержит в себе момент интуитивного и наоборот. Интуитивное и логическое в условном смысле можно рассматривать и как способы познания, имеющие свои специфические черты и особенности. Например, если при интуитивном познании происходит выигрыш в скорости, то выводы, полученные логико-дискурсивным методом, обладают, видимо, большей степенью надежности. Все это, однако, не может иметь абсолютного значения, точно так же, как ни интуитивное, ни логическое не могут служить абсолютным гарантом истинного знания. Нет никаких оснований отдавать предпочтение тому или иному способу познания и тем более соглашаться с мнением, что истина усматривается тогда и постольку, когда и поскольку субъект обладает какой-то "хорошей", "правильной" интуицией.
Ни "хорошая" интуиция, ни умозаключение, построенное по всем правилам логики, не могут гарантировать получение истинного знания. Логический метод доказательства не может рассматриваться в качестве критерия истинности аксиоматических и теоретико-вероятностных концепций. Этот метод позволяет доказать непротиворечивость теорий, но не гарантирует достоверность, так как не в состоянии раскрыть ее полную адекватность. Критерием истины может быть лишь практика, являющаяся источником, основой и целью познания. Логическим методом, таким образом, можно осуществить лишь проверку непротиворечивости знания, полученного интуитивным путем, но не доказательство его истинности.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В заключении хотелось бы сказать о том, что в целом у меня сложилось некоторое представление о понятии интуиция и ее месте и роли в активном познавательном процессе. Интуиция представляется мне неотъемлемой частью творческого познания, и действие интуиции (озарение) так же невозможно без долгой предварительной работы ума, как невозможно переплыть реку, если не умеешь плавать. А также теперь мне наиболее полно представляется процесс получения нового знания и я думаю, что смогу использовать некоторые, рассмотренные в данном реферате положения.
Много тайн дает нам познание и одна из них это интуиция. Сложность здесь заключается в том, что интуиция сама является частью познания. И мы на данном этапе развития философии и науки лишь только чуть - чуть приоткрыли завесу над этой тайной. Перспективой будущего исследования, как мне кажется, является полное раскрытие механизма действия интуиции и развитие интуитивных способностей. Результаты этих исследований окажут, по моему мнению, огромное положительное влияние на развитие нашей науки и культуры.
СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1.Адлер Г. НЛП: современные психотехнологии. -- СПб.: Питер, 2001.
2.Канке В.А. Основные философские направления и концепции науки. -- М.: «Логос», 2000.
3.Кругляков Э.П. Чем угрожает обществу современная лженаука? // Вестник РАН, 2004, т. 74, № 1, с.8-27.
4.Кулик Б.А. Логика естественных рассуждений. -- СПб.: Невский диалект, 2001
5.Психология и психоанализ власти (хрестоматия) в 2-х томах. -- Самара: Издательский Дом «БАХРАХ», 1999.
6.Сагатовский В. Н. Есть ли выход у человечества? -- СПб.: «Петрополис», 2000.
7.Юзвишин И.И. Основы иформациологии. - М. Высшая школа. 2000.
8.Психология и психоанализ власти (хрестоматия) в 2-х томах. -- Самара: Издательский Дом «БАХРАХ», 1999.
9.Кувакин В.А. Твой рай и ад. Человечность и бесчеловечность человека. (Философия, психология и стиль мышления гуманизма). -- М. -- СПб, 358 с.
10.http://psylib.org.ua/books/irnov01/txt06.htm
Подобные документы
Учение об интуиции в работах Платона, Аристотеля, Декарта. Типы интуиции и их характеристика. Понятие о "шестом чувстве". Схема процесса творческого мышления Грэхема Уоллеса. Роль интуиции в познании. Криптогноз и специфика его применения в психологии.
реферат , добавлен 27.05.2015
Возможности человеческого познания в истории философии: оптимисты, скептики и агностики. Субъект и объект познания, способы их формирования. Чувственное познание и мышление. Рассудок и разум как аспекты ума, измерение интеллекта. Роль интуиции в познании.
реферат , добавлен 24.12.2009
Понятие интуиции, происхождение и развитие данного термина в философской мысли, в новое время. Классификация форм интуиции, ее разновидности и отличительные признаки. Пути соотношения и взаимодействия понятий идеального и дискурсивного в философии.
курсовая работа , добавлен 24.01.2010
Понятие и проблемы интуиции в истории человечества, её основные формы. Анализ особенностей механизма функционирования чувственного познания. Отличительные черты чувственной и интеллектуальной интуиции, роль самоорганизации в области творческого мышления.
курсовая работа , добавлен 07.07.2017
Анализ проблемы познаваемости мира в истории философии: реализм, скептицизм, агностицизм. Многообразие форм знания и познавательной деятельности. Определение роли интуиции в познании как единстве рационального (разумного) и чувственного моментов.
презентация , добавлен 10.12.2015
"Живое созерцание" или чувственное познание, его особенности, формы и роль в процессе познания. Роль чувственного отражения действительности в обеспечении всего человеческого познания. Абстрактно-мысленное постижение мира, его формы и роль в познании.
контрольная работа , добавлен 08.12.2010
Классификация - процесс группировки объектов исследования или наблюдения в соответствии с восприятием их "общности признаков". Характеристика видов классификации, ее функции и роль в научном познании и практической деятельности; анализ правил и ошибок.
контрольная работа , добавлен 20.09.2011
Происхождение в философии термина "теория познания". Процесс постижения человеком окружающего мира, взаимодействие с материальными системами. Свойство и концепции интуиции, роль мышления. Абсолютная и относительная истина. Принципы научного познания.
презентация , добавлен 27.04.2015
Структура и специфика философского знания. Понятие материи в философии, бытие и небытие. Идея развития в философии: детерминизм и индетерминизм. Чувственное и рациональное в познании. Философская проблема интуиции. Этапы и направления развития философии.
курс лекций , добавлен 14.06.2009
Язык как прогностическая реальность в контексте неклассической теории познания. Реконструкция различных подходов к пониманию сущности языка в истории философии и науки. Обоснование прогностического потенциала научного текста в гуманитарном познании.
Одно из наиболее опасных заблуждений нашего времени заключается в переоценке роли дискурсивного мышления (разума) и недооценке прямого интуитивного познания. Разум – то, что отличает человека от животных и делает его «венцом творения», – ошибочно объявляется высшим достоинством человека. Мы привыкли говорить о величии и могуществе человеческого разума, легкомысленно объявляем его высшей ценностью и не видим различия между умным человеком и человеком мудрым.
На самом деле разум – это низшая, в сравнении с интуицией, познавательная способность, функционирующая только в пределах двойственности, подчинённая логике и не способная выйти за её пределы. Интуиция же – это качественно иная, высшая по отношению к разуму познавательная способность, не ограниченная двойственностью, выходящая за пределы логического и, по своей природе, принципиально парадоксальная.
«Пребывание в двойственности» – это такой способ восприятия реальности, для которого характерно жесткое и категоричное разделение всего сущего на непримиримые противоположности и постоянное их противопоставление. Рассудочное познание характеризуется нетерпимостью к противоречиям. Оно не признает права на одновременное существование обеих противоположностей. Такая познавательная установка выражена в христианском тезисе «чёрное – чёрное, белое – белое; всё остальное – от лукавого». Однако восточные мистики утверждают, что противоположные начала, Инь и Ян, не должны образовывать жёсткую статичную конструкцию, в которой они, набычившись, стоят друг против друга, как два войска перед битвой. Интуиция – это непротиворечивая и динамичная целостность противоречивых начал: добра и зла, дня и ночи, чёрного и белого. Великий Гуру Тибета Падмасамбхава (V в. до н.э.), которого тибетцы считают реинкарнацией Будды Гаутамы, выразил идею недвойственности высшего познания с присущей ему силой и лаконичностью: «Противоположностей, в действительности, не существует, также неистинен плюрализм. Просветление невозможно, пока не будет отброшен дуализм и познано единство».
С этим высказыванием перекликаются слова великого физика XX века Нильса Бора: «Всякая глубокая истина имеет ту особенность, что диаметрально противоположное ей высказывание является не менее глубокой истиной».
Абсолютизация одного полюса пары противоположностей и отвержение другого может быть только в мышлении, но никак не в реальной жизни. По этому поводу замечательно высказался Гегель: «Северный полюс в магните не может быть без южного, а южный не может быть без северного. Если мы разрежем магнит на две половины, то у нас вовсе не окажется в одном куске северный полюс, а в другом – южный».
Итак, разум логичен и, как таковой, не терпит противоречий. Но логичен ли мир, объективная реальность, которую он стремится познать? Оказывается, на самом деле, всё реальное бытие соткано из противоречий. Как мне сказал один мой знакомый, у которого много лет была собака, «поводок имеет два конца». Можно пойти ещё дальше и сказать, что вообще всё в этом мире «имеет два конца». Однако парадоксальная природа бытия не может быть схвачена разумом, отвергающем всё, что «не соответствует здравому смыслу и элементарной логике». «Нет, вы мне докажите!», – требует человек «разумный». Но ему невдомёк, что любые доказательства работают только в пределах дискурсивного мышления, только в пределах разума. Полная бессмысленность требования логических доказательств особенно ярко видна, когда речь идёт об истинах высшего порядка, познание которых требует трансцендирования разума, то есть выхода за его пределы.
Один мудрый суфийский наставник сказал по этому поводу:«Требовать интеллектуального доказательства бытия Божьего – всё равно что требовать видеть ушами». Применительно к такому кругу вопросов требование «докажи!» с головой выдаёт духовную незрелость и познавательную несостоятельность вопрошающего, свидетельствует о том, что он не понимает азбучных истин теории познания. Мистики всех времён встречались с этой проблемой – с учёными невеждами, преисполненными самодовольства, желающими спорить, но не способными к высшему познанию.
В этом отношении менее логичный и более интуитивный Восток имеет значительные преимущества по сравнению с научно-техническим, компьютеризованным до мозга костей, Западом. Восток ближе к пониманию того, что истинная мудрость не может быть выражена иначе как парадоксом. Вот пример такого рода восточной мудрости: «Имея дело с врагом, не забывай, что он может стать другом, имея дело с другом – не забывай, что он может стать врагом».
Чистая (то есть абстрагированная от интуитивного начала) логика всегда является ригидной и статичной, тогда как интуиция текуча и подвижна, имеет выраженный динамический характер. Разум, встречаясь с каким-либо утверждением, требует его доказательства и проверяет его с точки зрения логических критериев истинности. Интуиция не признаёт этих претензий разума, ибо низшее не может судить высшее. Об ограниченности присущего науке рассудочно-логического познания и самодостаточности интуитивно познаваемой истины замечательно сказано Артуром Шопенгауэром:
«Этот свойственный наукам путь познания от общего к частному влечёт за собою то, что в них многое обосновывается дедукцией из предшествующих положений, т.е. доказательствами; это и дало повод к старому заблуждению, будто лишь доказанное вполне истинно и будто каждая истина нуждается в доказательстве, – между тем как, наоборот, каждое доказательство скорее нуждается в недоказуемой истине, которая служила бы конечной опорой его самого или опять таки его доказательством: вот почему непосредственно обоснованная истина настолько же предпочтительна перед истиной, основанной на доказательстве, насколько ключевая вода лучше взятой из акведука».
Интуиция всегда за пределами логики. Логика всегда дуалистична, двухмерна, тогда как интуиция – трёхмерна. Метафорически выражаясь, логика может иметь дело не с объёмным объектом, а всего лишь с его проекцией на плоскость (прошу не упускать из виду метафорический, а не буквальный характер этого высказывания). Отсюда возникает принципиальная парадоксальность и нелогичность интуитивного познания. Но только так и могут быть изложены высшие истины. Язык великих мудрецов и мистиков всегда отличался именно этой особенностью, причём речь идёт не о логических ошибках и несуразностях. Это вовсе не уровень донаучного, несовершенного мышления, неумения мыслить, а совсем, совсем другое – уровень умения не мыслить, не уровень «недомышления», а уровень сверхмышления, которое, по сути уже и не мышление вообще. Интуиция ни в коей мере не является отрицанием логики, то есть, формой интеллектуальной убогости, архаической «детской» формой донаучного познания. Хотя интуиция, действительно, не логика, но она не ниже мышления, а выше его; она не отрицает дискурсивное мышление, а трансцендирует его.
На самом деле, человеку необходимо и то, и другое – и сильное дисциплинированное мышление, и ясное интуитивное проникновение в суть вещей. Следует только помнить, что дискурсивное мышление никогда не бывает самодостаточным. Разум, лишённый естественной, не всегда замечаемой, но всегда присутствующей поддержки со стороны интуиции, хотя бы в обличье так называемого «здравого смысла» – с неизбежностью вырождается в шизофрению.
Разум способен решать только вопрос о внутренней согласованности некоей системы взглядов, некоей концепции, описывающей реальность, но он никогда не может дать нам гарантий, что это описание адекватно реальности. Он всегда оставляет открытым вопрос об адекватности информационного описания реальному объекту. Разум всегда пользуется словами и символами, без них его функционирование невозможно (в древнегреческом языке для обозначения речи и разума использовалось одно и то же слово – «логос»).
Совершенно очевидно, что любому речевому сообщению, а следовательно, и мышлению, построенному по принципу внутреннего диалога, изначально присуща двойственность (дуалистичность). Это доказывает тот факт, что любая последовательность знаков и символов, используемая для выражения и передачи некоего смысла, в конечном итоге, может быть сведена к двоичному коду (0 – 1, да – нет, точка – тире). Но это же и есть разделение на противоположности, это и есть дуалистичность речи и мышления.
Таким образом, наш разум, немыслимый без внутренней (думание) и внешней речи – это всегда компьютерный разум, по определению не способный выходить за пределы двойственности. Кроме того, дискурсивное мышление (а соответственно, и неразрывно с ним связанная речь), принципиально дискретны. Каждый символ, каждое слово, каждый тезис (посылка) отделён от других. Дискретность можно определить как «сыпучесть» мышления и речи (образ гравия, который сыпется камушек за камушком), тогда как интуитивной мудрости-праджне присуще качество непрерывности. Её можно уподобить маслу, льющемуся из кувшина непрерывною струёй.
Слова, слова... Словами можно всё, что угодно объяснить, всё, что угодно, доказать, и всё, что угодно – опровергнуть (хорошим примером тому является древнегреческая софистика). Но являются ли слова сколь либо значимым критерием истины? Так называемая «объяснительная сила теории» – на самом деле, достаточно сомнительный критерий её истинности. Это я могу утверждать как профессиональный психолог: и невротики, и параноики, и «практически здоровые» люди, приходящие со своими «нерешаемыми» личностными и эмоциональными проблемами – все, без исключения, имеют собственные версии реальности, всё великолепно объясняющие, но, к сожалению, зачастую совершенно не соответствующие истинному положению вещей. Этот критерий (объяснительная сила) требует, чтобы в теоретическую схему непротиворечивым образом укладывались (объяснялись) все факты, которыми мы располагаем. Он требует отсутствия противоречий и логических неувязок, требует полной внутренней согласованности между всеми составными элементами данной теории. Еще раз повторим уже высказанную ранее мысль, ввиду её особой важности:
Разум может обеспечить непротиворечивость и взаимосогласованность системы знаков и символов, претендующих на описание реальности, но разум не гарантирует адекватности этого отражения, его истинности. Так, например, известно, что паранойяльная бредовая система, как правило, отличается логичностью, внутренней согласованностью всех её компонентов и большой убедительностью для стороннего человека, не знакомого с тем, как дела обстоят на самом деле (стандартная ловушка для неопытных журналистов). Другими тому примерами являются «легенда» разведчика, ложная версия преступника, пытающегося обмануть следствие, или же обычная бытовая ложь («Дорогая, я сегодня задержался по серьёзной производственной необходимости – очередная авария на подстанции»). Возможно, читатель захочет возразить, что приводятся примеры, так сказать, житейского характера, но для строгого дисциплинированного научного мышления всё обстоит совершенно иначе. Такому читателю предлагается посетить кладбище отживших научных теорий. Их авторы были не глупее, чем мы с вами, напротив, многие были гораздо умнее нас, однако это им, как видим по результатам, не сильно помогло.
Принципиальной, глубинной разницы между «житейским» и научным функционированием разума – не существует. Логика, не обоснованная интуицией, в любой сфере своего действия неизбежно создаёт ложные, неадекватные теории. Логичность и адекватность – совершенно разные вещи, и из первой вовсе не вытекает автоматически вторая. Это хорошо иллюстрирует следующий пример:
«Вы идете по улице и спрашиваете прохожего:
– Извините, Вы случайно не знаете, сколько сейчас времени? – на что он вам отвечает:
– Да, знаю, – и проходит мимо».
Его ответ абсолютно логичен, полностью согласован с вопросом; какие-либо логические неувязки, противоречия между вопросом и ответом отсутствуют (конечно, если мы на это будем смотреть с точки зрения «чистой» логики, не отягощённой здравым смыслом). Однако с точки зрения этого самого здравого смысла, с точки зрения контекста – это полная неадекватность, которая может быть интерпретирована либо как откровенное хамство, либо как психическое заболевание. В данном примере всё представлено в яркой гротескной форме, однако, многие люди, искренне считающие себя разумными существами, сплошь и рядом делают сходную ошибку: цепляются за чисто внешние, формально-логические противоречия в словах собеседника, при этом полностью игнорируя их смысловое содержание и контекст, в котором эти слова произносятся. Грустное это зрелище – видеть самоуверенное интеллектуальное ничтожество, слушающее умного человека не с тем, чтобы чему-то у него научиться, что-то почерпнуть, а с тем, чтобы поймать своего собеседника на каком-либо чисто формальном противоречии и самоутвердиться таким образом за его счёт. Ну что ж, недаром в Писании как раз для таких случаев сказано: «Не мечите бисер перед свиньями, ибо они оборотятся на вас и растерзают вас». Такой нездоровый стиль общения встречается значительно чаще, чем это кажется на первый взгляд.
Итак, мы пришли к выводу, что объяснительная сила теории вовсе не является самодовлеющим критерием её истинности. Вполне возможно логически безупречное, непротиворечивое и в высшей степени убедительное изложение ошибочной и неадекватной теории, тогда как несомненная истина, основанная на глубоком и ясном прозрении в природу реальности, может быть изложена весьма невразумительно, сбивчиво и несвязно, с множеством противоречий и логических нестыковок. В первом случае, мы имеем замечательное развитие вербального интеллекта и дискурсивного мышления при прискорбной недостаточности интуиции. В другом случае – наоборот, прекрасное интуитивное видение при неспособности полноценно и качественно оформить его в словах. Конечно же, мы не должны забывать о принципиальной невозможности вербализации высшего интуитивного познания. Здесь, при желании можно указать на логическое противоречие в написанном выше: с одной стороны, говорится о невыразимости интуитивно познанного, с другой – об адекватной вербализации. На самом деле, противоречия нет, поскольку существуют сферы опыта, относительно которых возможно как интуитивное познание, так и рациональное объяснение (сфера грубоматериального), однако есть и другие сферы, при продвижении в которые вербализация интуитивного постижения всё более и более затрудняется и, наконец, делается невозможной.
Можно заключить, что хотя разум и является низшей познавательной способностью, а высшая истина невыразима – тем не менее, будет грубой ошибкой отвергать разум, дискурсивное мышление. Просто нельзя ставить его, как это делают люди науки, на роль господина познания. Его роль хотя и важная, но подчинённая, и он должен знать своё место.
Все эти рассуждения вплотную подводят нас к проблеме эксплицитных и имплицитных знаний.
Эксплицитные и имплицитные знания
Знания, которые человек получает на основе известных когнитивных механизмов, принято делить на эксплицитные и имплицитные, т.е. явные и скрытые, глубинные. Эксплицитные знания представляют собой знаковую систему – это книги, журналы (печатная продукция); лекции – вербальная форма знаковой системы; магнитофоны, множительные аппараты, телевидение, компьютеры, факсимильные аппараты, мобильные телефоны – технические средства. Такие знания имеют отработанный понятийный аппарат, каждая их деталь может быть воспроизведена и сохранена. Они формируются в процессе акта познания на основе традиционного когнитивного механизма.
Имплицитные знания не сформулированы, получаются непосредственно – это индивидуальный духовный опыт, взгляд, обращенный внутрь, скорее чувство знания, человек не отделен от того, что знает, это результат познающего воображения), здесь ценностно ориентированный подход. Особенностью имплицитного знания является его спонтанный характер, оно возникает практически мгновенно, не давая времени на размышления, т.е. на работу разума. Это внерациональный процесс, выходящий за рамки ограничений, накладываемых органами чувств. Термины «эксплицитное» и «имплицитное» знание ввел англо-американский философ Майкл Поланьи. Основное внимание в своем исследовании он уделил имплицитному, личностному знанию (Поланьи М. Личностное знание: на пути к посткритической философии. М.: Прогресс, 1958.).
Рассмотрим подробно имплицитные знания как внерациональный когнитивный механизм.
Чем более сложной и нерегламентированной является деятельность, тем в большей степени ее результаты определяются личностными знаниями человека. Это утверждение касается прежде всего науки, но здесь на самом деле все не так просто: научное познание – в первую очередь интеллектуальный, рациональный процесс, а личностное знание лежит за рамками интеллекта. Это результат того, что мы очень узко определяем процесс и механизм научного познания, практически исключая из него поле внерационального. С другой стороны, креативность превратилась в силу, определяющую новый век. Каждый стремится к актуализации своей личности, проникновению в свой собственный внутренний мир, развитию Высшего в себе.
Все мы обладаем глубинными, внутренними знаниями, и главное здесь – вычленить их в безостановочном потоке мыслей. Кроме всего прочего, необходимо размышление о предмете, что прежде всего и позволяет дифференцировать, зафиксировать касающееся его знание, попросту говоря, обратить на него внимание, запомнить пришедшую в голову мысль. Это и есть имплицитное знание, неявное, скрытое, латентное, некодифицированное, его можно назвать личностным знанием, которое неразрывно связано со своим носителем. Человек может не знать, что им обладает, но оно безоговорочно есть и, когда появляется необходимость, дает о себе знать. Это знание называют интуитивным.
Роль интуиции в нашей жизни колоссальна. Обычно мы терпим неудачу вовсе не на каких-то тонких и необычайно сложных вещах. Во всех сферах жизни разного масштаба неудачи и катастрофы вызваны несоблюдением самых простых и весьма нехитрых принципов. Поэтому в жизни часто преуспевают отнюдь не самые глубокие и тонкие умы, а довольно посредственные люди, знающие не так уж много, но зато хорошо реализующие то, что они знают. Систематическая, построенная на интуитивных здравых принципах работа среднего ума может быть много результативнее несистематических попыток гения. В этом, безусловно, есть своя правда.
Встает проблема понятийного аппарата. Видимо, не все имплицитные знания можно назвать интуитивными. Их следует разделить на интуитивные , оформляющиеся в сфере каждодневного опыта, в границах посюстороннего, в рамках жизненных коллизий и отношений, позволяющих привязать знания к контексту, и знания трансцендентные . Интуитивные личностные знания, наряду с эксплицитными, которые мы сейчас не рассматриваем, являются объектом управления в рамках менеджмента организации. И они интересуют управляющих с точки зрения получения практического результата инновационного характера, приносящего максимальный эффект. Но имплицитные, глубинные знания могут носить глобальный характер, быть связанными с постижением основ мироздания, отношений человек – Бог, человек – Вселенная, места человека в космосе, касаться моделей развития общества, нового миропорядка и пр.
В этом случае человек может пережить выход в деперсонализированное сознание, лишенное привычных смыслов, это мир «небытийного бытия», как назвал его В.В. Налимов, «это творчество, которое позволяет прикоснуться к Высшей Реальности, это соприкосновение с тайной» (Налимов В. В поисках иных смыслов. М.: Прогресс, 1993.). Такое знание трудно назвать интуицией, это мир, не являющийся источником наших мыслей и восприятий в обычном состоянии сознания, но трансцендентный опыт, выход в запредельные сферы, иные модели мира. К науке это имеет непосредственное отношение в те моменты, которые мы называем озарением.
Имплицитное знание есть высокое творчество, вдохновение. Здесь предварительная авторская концепция отсутствует – это достояние разума. Носитель внутреннего знания само знание не создает, он делает его возможным , это внеличностный процесс, обладающий собственной динамикой и ведущий человека за собой. Если речь идет о представителе науки, то у него очень развито рациональное мышление в отличие, например, от поэта или художника, и он, естественно, пытается найти объяснение такому состоянию. Он испытал что, это его личный опыт, и теперь хочет понять, как этого достиг. Ведь интуиция, вдохновение не достижимы путем волевого усилия или интеллектуальной работы, они просто случаются .
Так что же это было, насколько он не одинок, как другие люди разных эпох и культур смогли выразить подобное состояние? А это действительно одно и то же состояние: порядок вещей, сущность бытия, устройство мира – одна вневременная субстанция. И мы погружаемся в ноосферное культурное пространство, наработанное человеческой мыслью, там пытаемся найти людей, которые испытали то же самое состояние и чей способ выражения этого состояния нам близок. Между нами протягивается живая ниточка – радость узнавания не только идеи, но того, что за ней стоит, ощущение потаенных глубин знания человека, пройденного им пути, всего прочувствованного. Погружение в культурную среду является импульсом для нового творческого порыва. Такие внутренние состояния продлеваются именно в творчестве, только оно может остановить мгновение, момент видения порядка вещей или сущности бытия, тут и создаются великие творения. Думаю, что именно об этом писал академик В.И. Вернадский в своей теории ноосферы.
Вместе с тем надо признать, что деление имплицитных знаний на интуитивные и трансцендентные условно. В любом случае эти знания получены внерациональным путем, они суть результат расширения сознания, выхода в иную реальность, где работает механизм внутреннего, духовного видения. И вновь встает проблема понятийного аппарата: духовный опыт – это опыт трансцендентный, связанный с переживанием потусторонней реальности, или любой опыт, дающий ощущение другой реальности, приносящий имплицитное знание. А само имплицитное знание разве не есть соприкосновение с иной реальностью, если не высокой, трансцендентной, то все равно выходящей за пределы «житейских смыслов»?
Думается, что трудности, связанные с попыткой дать определение понятия духовности, имеют принципиальный характер. Это понятие не вмещается в рамки рационального мышления, не может быть адекватно отображено в виде логических построений, а связано с более высоким планом бытия – духовным опытом. Разум не имеет средств выражения субъективного духовного опыта. Его нельзя описать словами, поскольку он лежит вне области органов чувств и интеллекта, из которой происходят наши слова и понятия. И только в самом общем виде можно сказать, что духовность – это всегда устремленность за пределы узкого житейского смысла, это трансцендентное начало в человеке.
Имплицитные знания признаны наиболее важными для человека, экономики и общества в целом. Естественно, современный мир требует их непременной формализации, кодирования, превращения в доступные для пользователя. Подобные технологии внедряются везде, где это эффективно, что приводит к ускорению темпов диффузии нового знания. Превращение личного знания в знание, доступное для окружающих, – основной вид деятельности компании, создающей знания. И здесь, конечно, нужны люди, владеющие секретами формализации скрытых знаний. В любом случае это высокие творческие силы, свобода от предвзятых взглядов. Очень важны уровень интеллекта и объем эксплицитных знаний, которыми владеет человек, способность вычленить новое из общего объема предоставленной информации, смелость назвать это новое, что означает перевести его в структурированное эксплицитное знание.
Огромное количество информации и знаний теряется, мы их просто не улавливаем. Однако бывает так, что абсолютно спонтанно мы начинаем записывать свои мысли, причем касающиеся какого-то определенного предмета, и сами не сразу понимаем, для чего мы их записываем. Но если начали это делать, то не упустим вновь пришедшую мысль, зафиксируем ее. А потом получается исследование, которое тянет за собой другие работы, опирающиеся на него как на базис. Очевидно, что здесь знание является источником формирования новых знаний, которые зафиксированы и могут быть переданы для использования.
Можно попробовать увидеть процесс получения внутреннего, имплицитного знания несколько иначе. Внутреннее знание, а это глубины нашего сознания, – огромная сила. Однако формализовывать, раскладывать по полочкам полученный опыт – значит не доверять собственному переживанию, поскольку формализация всегда связана с активностью разума, что намного снижает ценность опыта (термин «переживание» означает непосредственный внутренний опыт, дающий полную очевидность истины, это понятийно не опосредованный акт, характеризующийся связанностью пережитого с переживающим субъектом и значимостью пережитого для субъекта).
Представляется, что, расшифровывая, передавая, формализуя такое знание, мы упрощаем его, низводя до уровня понимания. То, что выражено словами, есть лишь модель процесса, в той или иной мере адекватная самому процессу. На самом деле личностное знание обладает мощным эмоциональным зарядом, большой силой и интенсивностью и выходит за пределы четко выражаемого смысла. В таком случае при формализации неявного знания возникает сложная задача: насколько возможно уловить его глубинный, непроявленный смысл? Реально ли адекватно решить задачу?
С другой стороны, как наука может существовать без попытки прояснить опыт, вывести его в сферу познанного? Невозможность выразить имплицитные знания вербально не зависит от того, на каком уровне сознания протекает наш опыт – на уровне каждодневной реальности либо достигая метафизических высот. В любом случае очень сложно донести непосредственно полученное знание в его первоначальном виде, тем более в отсутствие понятийного аппарата. Кроме того, если пользоваться нашей речью для раскрытия внутреннего опыта, то его глубина, а с ней и личностная сущность исчезают.
Ясно, что процесс получения имплицитных знаний связан с глубокой трансформацией личности, это неотделимые один от другого процессы. Подобные состояния представляют собой погружение в духовную реальность, «восхождение в бытии», по словам русского философа Н.А. Бердяева. Такой опыт позволяет узнать о заложенных в нас потенциальных силах любви, продуктивной деятельности, он дает чувство связанности с Высшей реальностью. Видимо, это изначальная матрица, впечатанная в мыслительную сферу человека, элемент коллективного бессознательного по Карлу Густаву Юнгу, содержащего в себе воспоминания и культурное наследие всего человечества. Универсальные и изначальные структуры в коллективном бессознательном, или архетипы, мифологичны по своей природе. Переживания, включающие в себя архетипический элемент психики, содержат чувство сакрального, священного, представляющего собой не индивидуальный, личный, а сверхиндивидуальный, надличностный и в этом смысле трансцендентный уровень сознания человека.
У многих это непререкаемое, безусловное знание. Оно проникло в сознание: мы знаем, что знаем. У других такое знание не проявляется в сознании, оно глубоко в бессознательном. Одно очевидно: все эти процессы живут своей жизнью, их можно рассматривать самостоятельно, вне религиозного опыта. Часто это называют верой, которая представляет собой убежденность в достоверности чего-либо без посредства органов чувств или логического хода мысли: путем необъяснимой уверенности (видимо, вера отличается от личностного знания тем, что связана с религиозным осознанием). Другое дело, что это знание приходит в процессе духовного опыта, совсем не обязательно сопряженного с религиозными поисками. Нетрадиционные познавательные механизмы, неотделимые от расширения сознания, которые мы исследуем, связаны с образно-чувственным видением. Это процесс спонтанный. В любом случае такое знание – не платоновское «доказанное истинное убеждение», а юнговский «первообраз бессознательного, иррациональная данность, которая просто есть».
Мы подошли к принципиально важному аспекту исследования, касающемуся нетрадиционного познавательного механизма, связанного с получением знаний и оценкой роли сознания в этом процессе. Как человек продуцирует, получает некодифицированные знания? Подобные знания человек не получает извне, они являются результатом самопознания , извлекаются из глубин собственного Я: все во мне, ничего вовне, но вовне – то же, что во мне. Можно сказать, что человек нисходит в глубины себя и одновременно возвышается над собой. Это было хорошо известно в древних культурах. Возьмем индийский эпос «Упанишады»: «Дух, который находится здесь, в человеке, и Дух, который находится там, в Солнце, – взгляни, это Единый Дух, и нет никакого другого». Или дзен-буддизм: «Царство пробуждения это не внешняя сфера с четкими, ясными признаками… это царство священного знания в тебе самом». «Сознание цельное, источающее Свет, пронизывает всю Вселенную. Оно внутри тебя и не приходит извне». Как поэты писали об этом святые отцы – первые христиане: «Постарайся войти во внутреннюю клеть твою и узришь клеть Небесную. И первая, и вторая – одно: одним входом входишь в обе. Лествица в Небесное Царство находится внутри тебя: оно существует таинственно в душе твоей. Погрузи сам себя в себя от греха и найдешь в себе ступени, которыми возможешь совершить восхождение... Кто сосредотачивает зрение ума внутрь себя, тот видит в себе зарю Духа». Эти мысли разделяют столетия и тысячелетия, но высказаны они практически одними и теми же словами. Здесь все возвышенно: иная картина мира, иные жизненные смыслы, погружение в Тайну.
Все сказанное позволяет сделать важнейший для нашего исследования вывод: расширение сознания за пределы Я (т.е. снятие ограничений, высвобождение огромного потенциала, таящегося в его неизведанных сферах за пределами этих ограничений), получение глубинного, личностного знания и его интеграция в общую структуру познавательного процесса – это единая система, основанная на иных, нетрадиционных когнитивных механизмах, в основе которых лежит творческий акт. Изменяется сам процесс познания, не Я – субъект познаю внешний по отношению ко мне объект, напротив, этот процесс носит целостный, холистический характер, позволяет слиться с познаваемым, а значит, проникнуть в самую его сущность, увидеть его изнутри. Такое познание протекает внутри нашего глубинного, духовного опыта, прямого переживания этого опыта (можно сказать, духовных реалий), а с ним и внутреннего постижения. Это внерациональное, неподвластное разуму, сверхчувственное ощущение и есть имплицитное знание. При этом сама наука превращается во взаимосвязанный комплекс рационального и внерационального, имплицитного знания.
Данное исследование свидетельствует о том, что принципиально новые когнитивные механизмы, вторгающиеся в современную науку, непосредственно связаны с сознанием человека: механизмы познания и наше сознание – явления одного порядка, взаимосвязанные и взаимообусловленные. Нетрадиционные механизмы познания нереализуемы без глубинного проникновения в сферу сознания, а сфера сознания безгранично расширяется и предоставляет неограниченные возможности постижения мира. Познание происходит в процессе духовного опыта, непосредственно переживаемого человеком, он – часть этого опыта и составляет единство с познаваемым. Каждый опыт расширяет сознание, и так до бесконечности. И еще один очень важный вопрос. Почему человек меняется в процессе переживания опыта? Потому что углубляется его самопознание, происходит внутренний рост, раскрывается собственное Я, а это и есть тропинки, ведущие к реализации Высшего в себе.
Очевидно, что, несмотря на преимущественно рациональный характер механизмов научного познания, глубинные, личностные знания, интуиция как результат духовного опыта занимают большое место в науке. Данное исследование свидетельствует о том, что их роль будет возрастать, они превратятся в официально признанную составную часть научного когнитивного механизма. Новый аппарат научного познания не требует формализации, вербального выражения внутреннего опыта, скрытых знаний ученого, как это делается, например, в рамках процедуры управления личностными знаниями сотрудников крупных компаний с целью повышения эффективности работы организации. В науке собственное личностное знание может формализовать только сам ученый, вписав его в контекст своего анализа, мыслей и рассуждений. Ученый на основе интеграции своих внутренних, сверхрациональных и традиционных рациональных знаний сам должен сформулировать результаты собственного восприятия реальности как он их видит, чувствует, догадывается.
Это механизм осознания, способствующий трансформации знания, полученного внерациональным путем, вне области научного мышления, т.е. переводу его в область сознательного и интеграции со знанием рационального порядка (здесь встает один очень важный вопрос: всегда ли можно интегрировать личностное, непосредственное знание со знанием, полученным рациональным путем?). Он знает, что знает, потому что ощущает связь между собой и новой реальностью, и это не просто связь, а единство. Об этом говорил еще академик В.И. Вернадский: «Источники наиболее важных сторон научного мировоззрения возникли вне области научного мышления. Такие понятия, как атомы, эфир, инерция, бесконечность мира, сила и др. возникли из идей и представлений, чуждых научной мысли. Число вошло в науку из музыки. Представление о мировой гармонии из Ригведы… Отделение науки от религии, философии, общественной жизни, искусства невозможно – они тесно сплетены между собой» (Вернадский В.И. Труды по всеобщей истории науки. М.: Наука, 1988).
Встает вопрос. Известно, что знания способны к существованию только при наличии развитого институционального контроля, т.е. института экспертизы, который определяет, можно ли те или иные данные отнести к знаниям. Таким институтом оказывается специально назначенный эксперт, коллектив, публикации в соответствующих изданиях и другие формы. А предлагаемая модель познавательного процесса не требует институциональной экспертизы на возможность причисления тех или иных данных к знаниям.
Имплицитное знание не имеет ничего общего с дискурсивным, доказательным познанием, это не обоснованное суждение, а спонтанное разумение. Его называют также божественным разумением (Завадская Е.В. Культура Востока в современном западном мире. М.: Наука, 1977, с. 62), интуитивным либо духовным откровением, а можно его рассматривать как результат высвобождения огромного потенциала бессознательного (отсутствует понятийный аппарат). Такое знание доступно в своем исходном виде лишь своему создателю, любая формализация искажает его глубинный смысл (о чем уже говорилось). Так что экспертом может быть только сам носитель знания, ученый, идентифицирующий поступающую информацию, устанавливающий ее привязку к уже имеющимся знаниям (что ни в коем случае не означает следование догмам и ограничениям обыденного сознания) и внутренним видением создающий наглядный чувственный образ отражаемой действительности.
Проблема привязки интуиции к имеющимся знаниям, полученным рациональным путем, неоднозначна. Выходит, что ценность интуиции ограничивается определенными пределами, и эти пределы – ее выверенность разумом. Известный американский философ Уильям Джеймс по этому поводу пишет, что интуиция служит вполне самостоятельным и самодостаточным средством мировосприятия, так же как разум – один из механизмов постижения мира. Интуиция – особая форма познания, закрытая для трезвого рассудка, непосредственное знание, убеждение; она хранится в глубинах человеческого духа, а логические аргументации – только поверхностное проявление его. Однако рациональное знание выполняет свою функцию и с выводами разума необходимо считаться (Джеймс У. Многообразие религиозного опыта. М., 1993, с. 375). Думается, что, поскольку наука будет формироваться как нерасторжимое единство рационального и сверхрационального, привязка между двумя видами знания так или иначе осуществится. Это и будет интегральное постижение истины.
С другой стороны, кому как не науке поколебать общепринятые, преемственно утвердившиеся взгляды и нормы? Тогда о какой привязке может идти речь? Если говорить об экономике, то, возможно, здесь вообще не следует ориентироваться на имеющиеся модели и концепции, мир очень быстро меняется, и что тогда можно взять за точку отсчета? В этой ситуации во всей полноте встает проблема не что, а как. Не что надо делать (в данном случае осуществить привязку полученного внерациональным путем знания к фундаментальным принципам и моделям), а как в соответствии с этим знанием обеспечить условия перенастройки экономики и общества в целом, их адаптации к новым глобальным вызовам.
Можно предположить другой вариант верификации имплицитного знания – внешнюю экспертизу, имея при этом в виду, что представленная модель познавательного процесса изменяет сам характер экспертизы. Если знание получено не рациональным путем, то и его верификация должна быть основана на экспертизе особого рода – иррациональной, являющейся не менее высоким творческим актом, чем само представленное знание. Здесь не требуется понимания, это скорее внутреннее чувствование, узнавание как чего-то своего, во всяком случае близкого, сидящего в глубине сознания – волна, связующая ниточка, вполне осязаемая в ноосферном культурном пространстве, которая эксперта нашла или он ее нашел. И все. Этого достаточно для оценки работы. Не будем забывать, что речь идет об экспертизе как творческом акте. «Творчество поднимает над повседневностью, помогает ослабить зависимость от нее», – это слова одного из выдающихся философов ХХ в. Эриха Фромма (Фромм Э. Иметь или быть. М.: Наука, 1990, с. 117).
Человек науки не может не понять, что имеется в виду. Каждому из нас знакомо это особое состояние, чувство близости, внутреннее переживание при чтении какого-либо научного текста – здесь притягивает модель мышления, скрытое воззрение, ощущаемый подтекст, открывающаяся нам интуитивная гипотеза, перспектива, может быть, штрихами намеченная идея и т.д.
Культура мышления
Изложение некой концепции вынужденным образом является сукцессивным(т.е. построенным по принципу линейной последовательности), тогда как понимание её сути должно быть симультанным (т.е. представлять собою одновременное восприятие всех её составных частей в их органическом единстве и целостности).
Когда автор приступает к работе, на первых порах он пытается дать систематическое изложение своей теории «по порядку», начиная с основных понятий, с фундамента, и имеет намерение постепенно, шаг за шагом, методично и последовательно, возводить здание своей теории. Однако позже он обнаруживает, что эта линейная «архитектоническая» модель изложения не работает. Оказывается, из каждого пункта изложения идут многочисленные ответвления и смысловые связи ко всем прочим пунктам. Оказывается, нет начала и нет конца, нет фундамента и нет верхних этажей, а есть смысловой объём, пронизанный великим множеством связей и имеющий смысловое ядро.
Далее, обнаруживается, что никакая часть учения не может быть полноценно понята в отрыве от всех прочих, и то, что изложено в начале книги, может быть воспринято в полной мере только через усвоение всего последующего материала.
Впервые эти идеи были высказаны знаменитым немецким философом XIX века Артуром Шопенгауэром в его программном труде «Мир как воля и представление». Согласно Шопенгауэру, структура любой, достаточно глубокой и зрелой концепции не архитектоническая, а органическая, то есть такая, «в которой каждая часть настолько же поддерживает целое, насколько она сама поддерживается этим целым; ни одна из частей по существу не первая и не последняя...» Исходя из этих соображений, он делает важный практический вывод: «Во всякой науке полное понятие о ней получается лишь после того, как пройден весь курс её и затем возвращаются к началу». Вслед за Шопенгауэром можно утверждать, что чем глубже и серьёзней излагаемая концепция, тем менее вероятно ее полноценное усвоение с первого прочтения. Серьёзные книги, как советовал Шопенгауэр, следует читать, как минимум, дважды.
Наше время совершенно уникально и несравнимо ни с одной из предшествующих исторических эпох, прежде всего, по невероятному обилию общедоступной информации. Мы действительно живем в условиях информационного сверх-изобилия. Однако это вовсе не означает полного благополучия, напротив, информационное сверхизобилие порождает множество трудноразрешимых проблем, в частности – проблему информационного замусоривания. Информация, обрушивающаяся на наши головы, является одновременно избыточной, недостаточной и противоречивой. Можно утверждать, что наша эпоха развивает не столько творческий, сколько магнитофонный ум, в котором запоминание все более доминирует над пониманием. Студент все более и более напоминает существо с огромной воронкой, вставленной в его голову, через которую профессора и доценты вёдрами вливают информацию.
Нарушению оптимального соотношения между приемом и переработкой информации в значительной степени способствует весьма распространенная в нашем обществе переоценка роли чтения. Читать и думать – не всегда одно и то же, читать легче, чем думать. Как писал Марсель Пруст, «за чтением нельзя признавать решающей роли в нашей духовной жизни», оно ни в коей мере не может заменить собой личную интеллектуальную активность. Подобного же мнения придерживался Г.Лихтенберг: «Люди, очень много читавшие, редко делают большие открытия. Я говорю это не для оправдания лени, а потому что открытие предполагает самостоятельное созерцание вещей: следует больше видеть самому, чем повторять чужие слова». У него же сказано: «...быстрое накопление знаний, приобретаемых при слишком малом самостоятельном участии не очень плодотворно. Ученость тоже может родить лишь листья, не давая плодов».
По свидетельству современников, Рене Декарт, великий Картезиус, перед тем как читать книгу по интересующей его теме, сначала выяснял основную проблему этой книги по введению, после чего закрывал книгу и затем предпринимал самостоятельную попытку решения поставленной проблемы. И лишь после этого он обращался к книге, сравнивая результаты автора с собственными выкладками. Обычно это воспринималось как свидетельство его гениальности, между тем, наоборот, следует считать его гениальность в большой степени следствием именно такого стиля познавательной деятельности.
Итак, с точки зрения интеллектуального развития, даже чтение является вторичным по сравнению с собственными познавательными усилиями. Чего уж говорить про телевизор, который попросту не оставляет нам никаких шансов на нормальное развитие, на обретение способности думать самостоятельно и качественно. Дело в том, что телевизор задаёт настолько плотный и интенсивный поток информации, что параллельная её переработка и полноценное осмысление практически исключаются. В этом состоит драматическое отличие просмотра телепередач от чтения книг. Книгу всегда можно отложить в сторону, сделать паузу и поразмыслить над прочитанным. Телевидение нам такой возможности не предоставляет. Отсюда и выраженное различие между старшим поколением, выросшим на чтении книг, и новым, которое выросло на просмотре телепередач.
Те, кто вырос на книгах, имеют более высокий образовательный уровень, более высокую культуру мышления и речевую культуру, и значительно более высокий вербальный интеллект по сравнению с теми, кто вырос на просмотре телепередач. Эта закономерность вполне объективна и подтверждена многочисленными исследованиями. «Книжные» люди в большей степени умеют думать, а «телевизионные» думать разучаются и способны только на пассивное восприятие, при крайне низком уровне осмысления получаемой информации.
Продуктивное развитие информационной системы интеллекта осуществляется через обучение и через творчество. Чтобы такое развитие происходило оптимальным образом, необходимо соблюдение правильного соотношения, правильной пропорции между поступлением информации извне и ее внутренней переработкой. Полученные знания должны быть ассимилированы, организованы и упорядочены, что невозможно без самостоятельных усилий по осмыслению полученной информации. И такая внутренняя работа должна происходить при поступлении каждой новой порции знаний. Суть этой внутренней работы – взаимоувязка имеющейся системы знаний и вновь поступившей информации. Если такой внутренней гармонизации, создания непротиворечивого синтеза, нет, то дальнейший ввод новой информации только дезорганизует мышление. Как сказал Герберт Спенсер, «если знания человека находятся в беспорядочном состоянии, то чем больше он имеет их, тем сильнее расстраивается его мышление». Оптимальное соотношение между поступлением информации извне и ее внутренней переработкой есть переменная величина. Чем более организована система знаний, чем выше ее непротиворечивость и целостность, тем более целесообразным будет поглощение новой информации. Напротив, чем больше накопилось неупорядоченной информации, тем важнее сократить её прием и интенсифицировать её переработку. Таким образом, необходимо, чтобы переработка информации успевала за ее поступлением, иначе человеку просто начинает грозить «несварение головы».
Процесс поглощения информации и процесс ее переработки можно рассматривать как диалектические противоположности. Интенсивный прием информации извне резко затрудняет параллельную ее переработку. Чем больше поступает новых сведений, новых идей и понятий, тем чаще приходится прекращать ввод информации и останавливаться для ее осмысления. И, наоборот, интенсивная внутренняя переработка информации всегда сопровождается концентрацией внимания на внутреннем мире и отключением от внешнего. Известная рассеянность увлеченных мыслителей есть обратная сторона предельной сосредоточенности на внутреннем объекте. Общеизвестным фактом является то, что человек, поглощенный собственными мыслями, может даже не слышать обращенных к нему слов. Выражаясь кибернетическим языком, вход системы заблокирован и это создает благоприятные условия для полноценной внутренней переработки ранее поступившей информации. Чем больше глубина этой переработки, чем она качественнее, тем больших она требует усилий и времени.
При чтении специальной литературы, прослушивании лекций, докладов и т.п., переработка информации, прежде всего, обслуживает приём и по этой причине является более поверхностной и менее интенсивной, нежели переработка при отсутствии приёма новой информации извне. Работа мысли в режиме автономности (когда перед вами лежит не раскрытая книга, а чистый лист бумаги) также является более адекватной как поставленным вами целям, так и сложившимся познавательным структурам. Обычно же цели автора прорабатываемой книги и его интеллектуальные интересы лишь частично совпадают с нашими; его видение мира и его язык тоже в какой-то мере, а иногда весьма значительно, отличаются от наших. В режиме автономности мы можем работать в собственных познавательных интересах, наша мысль может двигаться в избранном нами направлении, не будучи принуждаемой следовать тенью за рассуждениями автора. Кроме того, в режиме автономности мы можем свободно работать в терминах собственного интеллектуального опыта. Все это способствует более целенаправленной, более глубокой и эффективной переработке ранее поступившей информации. Можно утверждать, что оптимально построенный процесс развития информационной системы интеллекта должен носить циклический, пульсирующий характер и состоять из двух тактов: такта поглощения информации и такта её внутренней переработки. Исходя из этой, простой и незамысловатой идеи, можно предложить в высшей степени плодотворную методику, в равной степени пригодную как для обучения, так и для творчества (между тем и другим, на самом деле, граница весьма условна). В основе этой методики лежит принцип разделения во времени процесса приема новой информации и процесса переработки полученных знаний. В свое время американский ученый А.Осборн предложил метод «мозговой атаки», основным принципом которого являлось отделение процесса генерации новых идей от процесса их критической оценки. Разделение во времени этих двух процессов, мешающих друг другу, оказалось весьма эффективным. Не менее эффективным, на мой взгляд, является и принцип отделения приема информации от её переработки. Конечно же, разделение приёма и переработки информации в данном контексте следует понимать в смысле различной целевой направленности на разных стадиях творческого процесса. В строгом психологическом смысле процесс приёма информации всегда сопровождается её переработкой, более того – осуществляется посредством переработки. Это имеет место даже в процессе обычного восприятия (зрительного или слухового), не говоря уже о приеме смысловой информации. Другое дело, что эта переработка может быть разной глубины и интенсивности. То же самое справедливо и для принципа «мозговой атаки». Здесь можно говорить лишь об относительном разделении во времени генерации идей и их критического рассмотрения. Мышление по своей сути селективно и полного отсутствия критики быть не может. Речь идет лишь об ослаблении критической компоненты в структуре творческой деятельности на этапе генерации новых идей.
Организация творческого цикла должна включать в себя следующие две стадии, образующие замкнутое кольцо, в котором после первой стадии следует вторая, а после второй вновь первая. Это стадия информационной автономности и стадия интенсивного приема новой информации.
1. Стадия информационной автономности. На этой стадии полностью отсутствует прием информации извне. Временно прекращается чтение специальной литературы, обсуждение проблемы с коллегами. В этот период творческого человека можно уподобить курице, высиживающей яйцо – никакого бегания по курятнику, никакого кудахтания. Работа над проблемой ведётся в режиме полной автономности и полной самостоятельности. В это время мы оперируем только тем, что можем извлечь из собственной памяти, не выходя за её пределы в информационное окружение. На стадии первичной автономности преследуются следующие цели:
а) постановка проблемы (формулировка проблемы, ее уточнение и конкретизация);
б) оформление наиболее важной и ценной информации в виде кратких тезисов, в форме, удобной для их обзора как компонентов единого целого;
г) создание познавательной мотивации, познавательной доминанты.
Даже если проблема не получает разрешения на этой стадии, тем не менее происходит развитие информационного пространства задачи от исходной стадии «аморфного пятна» до какого-то уровня его структурирования. В результате, выявляются незамкнутые связи этой структуры, и на их свободных концах создается мощный энергетический потенциал в виде жгучих вопросов, требующих скорейшего разрешения.
Критерии перехода ко второй стадии:
а) проблема сформулирована в ясной, четкой и достаточно конкретной форме (в отличие от исходной расплывчатости);
б) самостоятельная работа зашла в тупик, внутренние ресурсы исчерпаны;
в) результаты проделанной работы (как по уточнению и конкретизации, так и по её решению) оформлены в письменном виде.
Это важно, ибо есть большая разница между простым размышлением и письменным изложением собственных мыслей. Последнее требует значительно больших усилий и энергозатрат, но зато даёт конкретный результат. Проработка поставленной проблемы при письменном изложении происходит значительно глубже и интенсивнее, не говоря уже о том, что мы получаем конкретную творческую продукцию, пусть даже черновую и весьма несовершенную. В противном случае, творчество вырождается в пустые разговоры и приятные, но ни к чему не обязывающие рассуждения. В таких случаях «весь пар уходит в гудок», а никакого реального продвижения вперёд не происходит. Болтать – легко, писать – трудно.
г) налицо познавательная доминанта, проявляющаяся в горячей заинтересованности и высокой познавательной активности по отношению к разрабатываемой проблеме (для чего важно как следует «помучиться» над проблемой).
2. Стадия интенсивного приёма пертинентной (относящейся к делу) информации. На этой стадии происходит активный поиск пертинентной информации в окружающей информационной среде (начитывание специальной литературы, обсуждение проблемы с коллегами и т.п.). Плодотворность этого этапа зависит от степени завершённости предыдущего. Новые знания воспринимаются совсем по-иному, если их получению предшествовала серьёзная самостоятельная работа: идёт активный поиск ответов на наболевшие вопросы. Р.Тагор как-то сказал, что отвечать человеку, когда он не задал вопрос – всё равно, что кормить его, когда он не проголодался.
Основная цель этой стадии – поиск новой конструктивной идеи, позволяющей взглянуть на проблему под другим углом зрения. Критерием завершения второй стадии является появление новой информации, требующей реорганизации сложившейся системы взглядов и открывающей новые возможности. После появления такой новой информации следует возвращение к работе в режиме автономности, но уже на более высоком уровне. Далее цикл повторяется вплоть до получения приемлемого результата. Развитие информационной системы интеллекта можно уподобить пульсирующему перемещению медузы, при котором стадия расширения чередуется со стадией сжатия, за счёт чего и происходит скачкообразное движение вперёд.
