Параноик одержим сексуальной потенцией, которая является для него источником чувства незаменимости. Он разыгрывает инфантильную ситуацию, в которой чувствует в себе силу эротически возбудить мать. Женщины, такие как Хелен, которые пережили опыт секса-пильности в ситуации с отцом, разыгрывают такие же отношения с другими мужчинами.
В результате такого комплекса сил, взаимодействующих с личностью ребенка, возникает высокое эго-сознание и сензитивность. Это естественный отклик на опасную ситуацию. В данном случае опасность таится в амбивалентных и запутанных чувствах родителей. Ребенок начинает сознавать неприязнь и вину, исходящие от родителей и развивает высокую чувствительность к эмоциональным нюансам, это - его первая линия защиты. Приобретая чувствительность, он начинает очень остро сознавать, на невербальном уровне, фрустрированные сексуальные чувства и перверсивные тенденции своих родителей, Сознавание взрослой сексуальности вытесняется приблизительно к семилетнему возрасту, когда ребенок уходит из сексуального треугольника. Однако он сохраняет чрезвычайную сензитивность к эмоциональным обертонам. Шизоидное отклонение можно сравнить с аллергическим заболеванием, при котором ребенок становится чувствительным к бессознательному других людей. Дети, которые чувствуют себя безопасно во взаимоотношениях с родителями, «самосодержательны», они не сознают взрослую сексуальность и свободны от отождествленности, которая узурпирует их индивидуальность.
ВОЗВРАЩЕНИЕ ТЕЛА
Тело покидают, когда оно, вместо того, чтобы приносить удовольствие и ощущаться, как ценность, становится источником боли и унижения. В таких условиях человек отказывается принимать свое тело или отождествляться с ним. Он отворачивается от него. Он может игнорировать тело или пытаться трансформировать его, придать ему более желательный вид, соблюдая диету, снижая вес и т.д. Но пока тело остается объектом эго, оно, хотя и может служить предметом его гордости, но никогда не обеспечит радости и удовлетворения «живого» тела.
Живое тело характеризует наличие его собственной жизни. Оно подвижно, и его подвижность, проявляясь в спонтанности жестов и живости экспрессии, не находится под контролем эго. Живое тело кипит, вибрирует и светится. Оно заряжено чувствами. Первая трудность, с которой сталкиваются пациенты в поисках отождествленности, состоит в том, что они не сознают отсутствие жизни в собственном теле. Люди настолько привыкли думать о теле как об инструменте или приспособлении ума, что принимают его относительную омертвелость за нормальное состояние. Они измеряют тело в фунтах и дюймах и сравнивают результаты с идеализированными формами, совершенно игнорируя важность его чувствования.
Меня много раз потрясало, насколько люди боятся почувствовать собственное тело. На каком-то уровне они сознают, что тело является хранилищем их вытесненных чувств. Хотя им очень понравилось бы знать о них, но они неохотно встречаются с их воплощением. Отчаянно пытаясь обрести отождествленность, они вынуждены в конце концов встретиться с телом «лицом к лицу». Им
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ВОЗВРАЩЕНИЕ ТЕЛА
необходимо принять релевантность своего физического состояния и ментального функционирования, несмотря на двойственность, с которой они подходят к этому. Чтобы преодолеть ее, они должны пережить свои физические напряжения как ограничения личности и, высвободив их, освободить личность. Открытие, что тело живет собственной жизнью и что оно способно само себя исцелять, дает надежду. Понимание, что тело имеет свою собственную мудрость и логику, вдохновляет новое отношение к инстинктивным силам жизни.
Есть вопрос, который встает перед каждым пациентом: уверен ли он, что его поведением руководят чувства, или ему необходимо подавлять их ради рационального подхода? По своей природе чувства иррациональны, однако это не означает, что они неуместны или не относятся к делу. Иррациональность проистекает из истоков. личности, которые расположены еще глубже, чем причинные корни. Иррациональность всегда противоположна разумности, потому что первая является голосом тела, а вторая - общества. Различие между тем и другим хорошо иллюстрирует поведение маленького ребенка. Его потребности всегда иррациональны. Может показаться, что если мать подержит малыша в течение двух часов на руках, то это, вроде бы, должно обеспечить ему разумную дозу телесного контакта, тем более, что ее ждут другие хлопоты. Но ребенок не рассуждает. Если ему хочется, чтобы его подержали на руках подольше, он кричит, когда его кладут в кровать. Его поведение иррационально, поскольку оно неразумно, оно совершенно естественно согласовано с его чувствами. Если малыш подавил бы плач или свое желание, мать смогла бы описать это как действие хорошего и разумного ребенка. Психоаналитик, однако, заключил бы, что это - начало эмоциональной проблемы.
Человек, отвергающий иррациональное, тем самым отрицает маленького ребенка. Его, к сожалению, научили, что в плаче нет никакой пользы, мать все равно не придет. Он не делает на протяжении жизни новых попыток, потому что с самого раннего возраста научен,
что его требования останутся без ответа. Он не злится, потому что злость всегда провоцирует ответный удар. Он становится «разумным человеком», но в процессе этого становления утрачивает мотивацию к удовольствию и живость своего тела, и у него развиваются шизоидные тенденции. Иррациональность прорывается наружу в первер-сивных формах: он чувствует себя объектом сильной ярости, впадает в депрессию, становится странным и ком-пульсивным. Он чувствует отстраненность и беспристрастность или тревогу и возбужденность.
Иррациональность здорового человека не подавлена ради разумности. Он принимает свои чувства, даже если они идут вразрез с логикой ситуации. Шизоид отрицает чувства, а невротик искажает их. Человек покидает тело, когда отрицается иррациональное и вытесняются чувства. Чтобы возвратить его, человек должен принять то иррациональное, что находится у него внутри.
Иррациональное пугает, оно является той самой силой, которая движет нами, истоком созидательности и фонтаном радости. Все значительные переживания имеют качество иррациональности, что позволяет им раскрыть нас изнутри. Все мы знаем, что любовь и оргазм как раз и есть те иррациональные переживания, которые мы ищем. Стало быть, человек, который боится иррационального, боится любви и оргазма. Он также боится отпустить свое тело, дать брызнуть слезам или прерваться голосу. Он боится дышать и боится двигаться. Когда иррациональное вытеснено, оно становится демонической силой, которая может привести больного человека к деструктивным действиям. При нормальной жизни иррациональность проявляется непроизвольными движениями, спонтанными жестами, внезапной улыбкой, даже подергиванием тела, которое временами сопровождает засыпание.
В наше время удивительных медикаментозных препаратов, люди, как правило, упускают из виду, что тело обладает естественной способностью исцелять само себя. Мы знакомимся с этой особенностью, когда получаем небольшие повреждения или когда легко заболеваем. При
ПСИХОЛОГИЯ ПАНИКИ
вания. Они незначительны с точки зрения функционирования. Однако, если сокращение матки отсекает поток обогащенной кислородом крови, поступающей в плаценту через определенное время, можно допустить, что такие «предварительные» дыхательные движения становятся реальной попыткой задышать. В этой ситуации чувство утопления возникает в результате попадания амниотической жидкости в горло плода. Все это чистое предположение, но возможность такого внутриутробного переживания нельзя не принимать во внимание.
Дыхательные упражнения мало помогают при лечении шизоидного отклонения . Когда они выполняются механически, дыхание не вызывает чувств, а его эффект теряется сразу после окончания упражнения. Пациент не будет глубоко дышать спонтанно, пока его напряжения не расслаблены, а чувства не высвобождены. Это печаль, плач, ужас и крик, ненависть и злость. Высвобождение происходит, когда грусть выражается в плаче, страх - в крике ужаса, а ненависть - в экспрессии злости. И плач, и крик, и злость требуют голосовой экспрессии, а она при ущербном дыхании невозможна. Таким образом, шизоид оказывается еще в одном порочном круге: сдерживая дыхание, он не может выразить свои чувства, а подавленные чувства вынуждают его сдерживать дыхание. Круг можно разорвать, если пациент осознает, что сдерживает собственное дыхание, то есть ощутит напряжения, которые удерживают его и сознательно постарается расслабить их. Он поможет своему дыханию, если будет издавать гортанные звуки. Как правило, такая процедура вызывает чувства, которые спонтанно переходят в плач, если, конечно, человеку удается расслабиться.
Когда пациент плачет впервые, он не чувствует печали или грусти. Поскольку его дыхание углублено и охватывает брюшную область, он начинает плакать мягко, происходит примитивное реагирование на прежнее напряжение. Этот плач представляет собой своеобразный рикошет, так реагирует младенец, который плачет в ответ на
фрустрацию, не понимая эмоциональной важности этого отклика.
Плач, если рассматривать его примитивно, является конвульсивным реагированием на напряжение, он мобилизует мускулы, участвующие в процессе дыхания, для высвобождения. Этот процесс связан с издаванием звука. Использование голосовых связок для воспроизведения коммуникативных сигналов начинается позже. Лучший пример такой примитивной реакции - первый крик младенца в тот момент, когда напряжение рождения ре-лаксируется. Этот плач «запускает» процесс дыхания, в процессе терапии происходит то же самое. Организм застывает при любых формах напряжения, а с плачем он оттаивает.
Развитие эго и моторной координации позволя ет откликаться на чувство фрустрированности злостью, кот о-рая нацелена на то, чтобы устранить фрустрированно сть, в то время как плач служит только для того , чтобы снять напряжение. Если фрустрация связана с тем, что злость блокирована или неэффективна, заплакать - значит быть неспособным высвободить напряжение. Даже взрослые люди могут заплакать, когда фрустрация существует, несмотря на все усилия, направленные на то, чтобы преодолеть ее с помощью злости. Наличие фрустрации создает ощущение утраты и приводит к печали, которая затем связывается с плачем. В этой точке плач обретает эмоциональную значимость. Пациент, который плачет, чувствуя при этом печаль, находится в соприкосновении со своими чувствами.
Крик тоже может быть оторван от сознательного ассоциирования с ужасом. Именно это произошло с молодым человеком в процессе терапии. Его дыхание углубилось и, под моим руководством, он, лежа на кушетке, опустил нижнюю челюсть и широко открыл глаза. Это была экспрессия испуга, но он этого не сознавал. Однако, он издал крик, не чувствуя при этом страха. Он перестал кричать, когда опустил глаза, но опять непроизвольно закричал, едва снова широко раскрыл их. В
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
психология паники
курсе терапии этот пациент осознал, что глубоко в нем присутствовал латентный страх, который проявился, когда он широко раскрыл глаза. Он ощутил, что существовало нечто, на что было страшно смотреть, некий образ на сетчатке глаза, который оставался туманным и нечетким, но пугал его. Затем, однажды, образ сфокусировался. Он увидел глаза своей матери, которые смотрели на него с ненавистью и снова закричал - на сей раз с ужасом. У него возникло впечатление, что видение было связано с инцидентом, который произошел, когда ему было около девяти месяцев. Он лежал в коляске и кричал, зовя мать. В конце концов она появилась, но искаженная злостью, которая выражалась в полном ненависти взгляде. После того, как перед пациентом прошло это видение, испуг из его глаз исчез.
Диссоциация между выражением чувства и его восприятием указывает на то, что задействован механизм от-рицания._ Плач без печали, крик без испуга или ярость бе з злости - признак того, что эго не отождествлено с телом.
ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЙ МЕТАБОЛИЗМ
Исходящее от тела тепло, теснейшим образом связано с личностью в целом. Мы говорим именно об этом, описывая людей, как «теплых» и «холодных». Теплый - это тот, у кого есть чувства, а холодный - тот, кто лишен их. Теплота человека подразумевает еще и гуманность, в отличие от холода машины. С этой точки зрения шизоид «повернут к миру холодной стороной», его чувства минима льны.
Одни эмоциональные состояния усиливают телесное тепло, в то время как другие делают тело более холодным. Человеку становится жарко, когда он злится, а когда он боится, ему бывает холодно. Тело тает от любви и застывает от ужаса. Мы все по личному опыту знаем, что «холодный» и «горячий» не просто слова, что они действительно отражают то. что происходит в теле. Когда человек возбужден, в момент переживания любви или
злости, метаболизм его тела протекает быстрее. Он начинает глубже дышать, быстрее двигаться и производить больше энергии. Телесный жар - это проявление повы -шенного метаболизма. Такие чувства, как страх, отчая ние и ужас оказывают на тело подавляющий эффект. Даже если они вытеснены, метаболизм тела указывает на их присутствие. Холодность шизоида явно связана со стра -хом или ужасом, скрытым в его личности.
Существует ряд объективных наблюдений, которые показывают, что температура тела шизоида ниже нормальной температуры тела. Ф.М.Шатток обнаружил, что у значительного процента психотиков присутствует цианоз конечностей (синюшные и холодные руки и ноги при комнатной температуре). 36 Другой исследователь, Д.ИАбрам-сон, отметил, что шизоидам при понижении температуры свойственна эксцессивная вазоконстрикция артериол. Он утверждает, что после курса лечения их состояние улучшилось. 37
Есть также подтверждения тому, что для шизофрении типично замедление базального метаболизма. Р.Г.Хоскинс, который провел обширное исследование этой особенности шизофрении, утверждает: «Мы убеждены, что одна из характерных особенностей психотиков, которая представлена на метаболическом уровне, состоит в недостатке поглощаемого кислорода». 38
Холодность шизоида и шизофреника отражает нарушение энергетического метаболизма. Низкая температура, чрезмерная вазоконстрикция и замедление базального метаболизма подразумевает инфантильный паттерн отклика на стрессовые жизненные ситуации. Его отклики столь же холодны, как отклики очень маленького ребенка, который не может мобилизовать достаточное количество энергии, чтобы адекватно откликнуться на стресс. Его зависимые потребности тоже напоминают потребности младенца: ему необходимо, чтобы его охраняли, чтобы о нем заботились, чтобы ему было тепло. Другими словами, шизофреник (и шизоид, правда, в меньшей степени) недостаточно готов к независимому существованию. Его
демоны и монстры
161
родители с пониманием откликнутся на открытое проявление его чувств.
Материнский отклик на ребенка определен ее личностью. Если она расслаблена и удовлетворена своим женским функционированием, она распространит эти хорошие чувства на плод, созревший в ее браке. Если же она напряжена, фрустрирована и неуверена в своей роли женщины и жены, она будет теми же чувствами реагировать на детей. В моей предыдущей книге «Любовь и оргазм» я подчеркнул, что женщина не может полностью отделить свои чувства к ребенку от тех чувств, которые присутствовали, когда возникло это маленькое существо. Ее чувства по отношению к сексу будут определять ее подход к ребенку. Независимо от сознательного желания, ее сексуальная вина и тревожность влияет на поведение и отношение к ребенку. То, как она обращается с телом ребенка, отражает ее чувства по отношению к своему телу. Я видел молодую женщину, которая ужаснулась, когда ее малыш срыгнул ей на платье. Она оттолкнула его от себя, будто он был какой-то грязной вещью. Экспрессию отвращения, которая может возникнуть на лице матери, когда она меняет малышу пеленки, он чувствует как отвержение. Нетерпимость некоторых матерей к детскому плачу показывает, насколько подавлены их собственные чувства.
Мать, которая относится к ребенку, как к объекту или к тому, кем она владеет, действует демонически. Такой подход отрицает тот факт, что у ребенка есть чувства, и он «вырастает» на материнском отрицании своих чувств. Поскольку именно чувства определяют поведение, такая женщина манипулирует другими людьми в интересах исполнения своего образа эго. Она может и с мужем обходиться, как с сексуальным объектом, а ее сексуальные отношения с ним, вместо того, чтобы выражать любовь, станут спектаклем. Таким поведением женщина выражает презрение к мужчине, которое ее эго, конечно же, отрицает. Ее подавленная ненависть и сексуальность становятся демонической силой, заставляющей ее действо-вать демонически. Поскольку она бессознательно отверга-
ет своего мужа как мужчину, она будет отвергать как личность и собственного ребенка. Демонизм матери всегда возникает из вытесненной сексуальности. Это иллюстрирует рассказанный в первой главе случай Барбары , которая считала себя эмансипированной женщиной: артистичной, либеральной, причисляя себя к богеме. Ее эмансипация приняла форму перверсивного сексуального поведения. Барбара считала, что ее поведение «показывало, что она выше сентиментальности, что сентиментальность лишена смысла». Тем самым «сентиментом», о котором она говорила, был секс как выражение любви. Ее поведение было бунтом против идеала, который, как правило, не имел для нее смысла. Этот идеал - чистота и достоинство человеческого тела. Начав с иллюзии эмансипации, Барбара закончила ощущением пустоты, утратой идентичности и коллапсированным телом. Ее претензии на сексуальную эмансипированность были отрицанием потребности в любви и, по сути дела, являлись демоническими проявлениями.
Мысль о том, что вытесненная и отторгнутая сексуальность представляет собой фактор, искажающий личность, в психиатрии не нова. Еще в 1919 году Райх отмечал, что «шизофренический бред связан с генитальными ощущениями». 29 Разница между иллюзией и бредом состоит в степени отклонения, которая соответствует шизофрении и шизоидному состоянию. При шизоидной личности генитальное возбуждение вызывает иллюзию эмансипации, просвещенности, искушенности и сексуальной привлекательности. При шизофреническом бреде изолированное генитальное возбуждение порождает паранойяльные идеи с гомосексуальным компонентом.
Другой элемент, замаскированный демонической пустотой, - подавленная ярость. Каждый шизоид скрывает в себе ярость, которая пробивается на поверхность в форме демонических разрушительных и сокрушающих импульсов. Она отличается от злости, которая синтонич-на эго и направляется им. Ярость напоминает извержение вулкана, она сметает все на своем пути. Шизоид, зак-
ДЕМОНЫ И МОНСТРЫ
163
лючая в себе такую взрывоопасную силу, постоянно чувствует ужас, боясь, что она выплеснется.. Его защита против внутренней ярости - ригидность и иммобильность, которая также исполняет роль защиты от ужаса. То, что одни и те же защиты используются в обоих случаях, указывает на тесную связь ужаса и ярости. Ужас шизоида - это страх импульсов убийства и разрушения, которые присутствуют в его личности. Ярость шизоида - это реакция на ужас.
Ужас и ярость возникают, когда ребенок переживает отверженность. Он реагирует злостью на отрицание его прав на уникальность, неприкосновенность, независимость. Но выражение злости часто встречается с родительской реакцией ненависти, усиливающей страх ребенка и превращающей злость в иррациональную ярость. К сожалению, такие паттерны действий и Демоническая сила, возникающая в результате комбинации вытесненной сексуальности и подавленной ярости, фигурирует в сексуальных убийствах. Сексуальный убийца описывается как изувер. Это душевнобольной человек, его действия выдают сумасшествие. Но убийство, как правило, бывает связано с сексом. Или, если взглянуть на это с другой стороны, сексуальные конфликты эмоционально нестабильного человека часто приводят его к убийству. Демоническая сила шизоида скрыта, она «разыгрывается» в более тонкой форме. Поскольку эго отрицает ее наличие, поверхностный вид индивидуума вполне благообразен и приятен. Демон скрыт под маской ангела. Но этот «ангел» - человек с ригидным телом и «приклеенной» улыбкой. Терапия такого типа характера часто требует значительного времени, пока пациент не почувству- Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ДЕМОНЫ И МОНСТРЫ
ЭГО И ТЕЛО
растают в ненависть, пока взаимоотношения полностью не распадаются. Катастрофический эффект вины обычно бывает заметен во взаимоотношениях между родителями и детьми или между мужем и женой. Родитель, отыгрывает вину по отношению к своим детям, обижает их, а те, в свою очередь, обижают родителей и чувствуют себя в этом виноватыми. Возникает антагонизм, который усиливает вину обоих сторон. Кабинеты психиатров полны пациентов, ненавидящих родителей и чувствующих, что их держит вина, которую они испытывают по этому поводу. Точно также вина между мужем и женой приводит к болезненной ненависти.
Родители хотят любить своих детей, но виноватый родитель соблазняет ребенка вместо того, чтобы любить его. Цель соблазнения состоит в том, чтобы сблизиться, но в результате возникает отчуждение. Оно мотивируется любовью, но вина разрушает его. Устраните виноватость, и тогда любовь сможет выражаться честно и направленно, не замутняясь негативными чувствами. Если возникают негативные чувства, они также выразятся честно и направленно. Человек может справиться с ними, поскольку они открыты и откровенны.
Вина - это концептуальная эмоция, поскольку она развивается, когда чувства становятся предметом морального суждения. Если оно негативное, чувство связывается с виной, а если позитивное, чувство ассоциируется с праведностью. Моральное суждение возникает в эго путем инкорпорирования знаний. Ребенок учится, как себя вести и как понимать, какой эффект его действия произведут на окружающих. К примеру, он знает, что его родители будут злиться, если он не любит их, что они будут вне себя, если он не уважает их. Однако, ребенок не может научиться чувствовать. Он будет любить родителей, если их позиция по отношению к нему инспирирует это чувство, и будет уважать их, если их поведение побудит его к этому. Если его чувства критикуют, это может вызвать только чувство вины. Ребенок начинает чувствовать, что у него есть роль в драме жизни, что он во власти добра
и зла. которое зависит от того, как он будет исполнять эту роль. Он начинает чувствовать ответственность за свои чувства. Социальная жизнь была бы невозможна без такой ответственности. Проблема, однако, состоит в том, как сохранить ее, избежав при этом чувства вины?
Мой ответ таков: человек отвечает за свои действия, а за свои чувства он отвечать не может. Чувства - это биологическая реакция тела, которая находится за пределами диктата эго. Роль эго состоит в том, чтобы понять чувство, а не судить о нем и не контролировать его. Ему подконтрольны действия. Здоровый человек, который злится или чувствует сексуальное возбуждение, способен контейнировать свое чувство до тех пор. пока не найдет подходящего случая и не выразит его. Это - ответственное поведение. Здоровое эго не беспомощно в отношениях с телом. Если экспрессия чувства в словах или делах может помешать, эго способно удержать эту экспрессию, конролируя произвольную мускулатуру, и в то же время не отрицать и не вытеснять чувство. Вреда можно избежать, не создавая внутреннего конфликта.
Когда человек считает свое чувство «плохим», он подавляет его и осуждает себя за то, что переживает его. В результате, действия не совпадают с исходным чувством, а отражают вину или самоосуждение. Подавление и вытеснение чувства приводит к утрате самовосприятия, что ослабляет эго и подрывает его способность действовать ответственно.
Печаль, злость и страх (в отличие от вины и стыда) можно назвать эмоциями восприятия, поскольку эти чувства прямо воспринимает эго и не выносит по их поводу оценочных суждений. Если прямо воспринимаемые чувства рассматриваются эго как плохие или хорошие, они утрачивают свою биологическую ценность и приобретают моральную или концептуальную оценку. Это порождает ситуацию, в которой самопринятие очень затрудняется или становится невозможным.
Пациенты обычно обращаются ко мне по поводу злости или печали, спрашивая, плохие это чувства или
ЭГО И ТЕЛО
хорошие? Как я могу судить об этом? Чувства не подчиняются рациональным законам причин и следствий. Поэтому наука их не исследует. Они относятся к сфере общности, а не причинности. На чувства влияют другие чувства, действие для этого совершенно не обязательно. Счастливый человек поднимает настроение у окружающих, хотя не делает ничего особенного, чтобы этого добиться. Мрачный человек действует подавляюще, даже если не произносит ни слова. Чувства как инфекция, они распространяются в континууме и охватывают всех, кто находится в радиусе их действия.
Когда идея причинности прикладывается ко взаимоотношениям, которые происходят в сфере общности, возникает смущение и виноватость. В отношениях детей и родителей на ребенка гораздо больше влияют чувства отца и матери, нежели их действия. Он бывает потрясен материнским несчастьем, его волнует тревожность матери, он расслабляется, когда она довольна: все это почти не зависит от ее действий. Родители, не понимающие этого принципа, смущаются откликами ребенка. Они жалуются: «Я не могу понять его реакции. Я не могу ничего поделать с ним». Ребенок реагирует телом на тело матери, а не умом на ее слова или дела.
Родители, мыслящие только в терминах причинности, не могут принять негативных чувств. Поскольку они принимают на себя ответственность за то, что чувствуют, то пытаются отрицать или подавлять негативные чувства. Не сознавая собственных чувств, они будут наказывать ребенка за враждебное поведение и не ощущать при этом роли своих собственных вытесненных чувств. Идея наказания детей чужда примитивным людям. В их реальности чувства принимаются и спонтанно выражаются. Позволительно ударить ребенка в приступе злости, но не наказать. Если бы мы научились принимать свои чувства без моральных суждений, наша жизнь была бы менее обременительной.
Необходимо различать концепцию вины и чувство вины. Перед судом закона вина или невиновность челове-
ка устанавливается сообразно его действиям. Он может быть виноват в нарушении закона, который покарает его, но не может быть виноват в тех чувствах, которые возникали в то время, когда он совершал действие. В повседневной жизни, однако, вина может затрагивать чувства больше, чем дела, и в результате возникает эмоциональное заболевание. Я постоянно встречаюсь с пациентами, которые страдают непомерным чувством вины, но не могут понять, почему же они чувствуют себя виноватыми. При глубоком анализе этих случаев я не смог обнаружить каких-то действий, которые могли бы объяснить данное чувство. Но я неизменно обнаруживал, что пациенты считают ненависть и сексуальность плохими с точки зрения морали и поэтому подавляют их. Когда эти чувства высвобождены, ощущение вины исчезает.
На уровне тела не существует ни вины, ни стыда. Но только животные и младенцы полностью живут телом. Понятие вины и стыда возникает у примитивных людей и детей в результате развития эго и приобретения знаний. Однако вина, которую переживает примитивный человек или нормальный ребенок, связана с совершением дела, нарушением табу или посягательством на запрет. И примитивный человек, и ребенок достаточно отождествлены с телом, чтобы принять эти чувства как естественные. Вина и стыд возникают у современного человека, когда нарушена его отождествленность.
Стыд является концептуальной эмоцией, поскольку он возникает, когда о телесном функционировании судят с точки зрения социальных ценностей, а не биологических. Ментальная активность ценится выше физической. Употребление пиши социально приемлемое действие, а вот дефекация - дело интимное. В нашей культуре лицо гордо выставлено напоказ, а вот ягодицы обязательно должны быть прикрыты одеждой, обнажать их считается стыдным. Находясь в общественном месте, человек может спокойно прикоснуться к носу, а прикоснуться к гениталиям - нет. Эти различия имеют рациональное объяснение. Мы преклоняемся перед телесной активностью, которая
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЭГО И ТЕЛО
манифестирует силу ума или эго. Функционирование тела не является предметом контролирования эго, и этот контроль не проявляется, когда мы дома или в туалете. Вообще говоря, функционирование верхней части тела имеет большую социальную ценность, чем нижней. Функции, связанные с головой более синтоничны эго, чем их дальнейшее перемещение.
Стыд относится к тем функциям тела, которые происходят на уровне животного. Усилия человека, направленные на то, чтобы встать выше животного, ясно видны на примере еды. Если человек ест жадно, о нем говорят, что он ест, как свинья. Но если же он жадно накапливает деньги, они приносят ему престиж. Не принято хлебать пищу, как животные, или брать ее руками. Мы едим, ограничивая себя, чтобы доказать, что мы можем укротить свои стремления и поэтому превосходим животных. Но если это желание возвыситься над животными заставляет нас стыдится телесных желаний, мы жертвуем удовольствием тела.
Очевидно то, что ребенка можно научить, как вести себя среди людей: ему необходимо усвоить, как вести себя за столом, как обращаться к другим людям, как следует одеваться. Этот тренинг необходим, если люди хотят жить в сообществе. Социальная жизнь была бы невозможна, если бы не существовало понятия о вине и стыде. Но когда вина и стыд распространяются на скрытые чувства так же, как и на действия, база для радостной жизни рушится.
Шизоид стыдится своего тела. Это чувство стыда может быть сознательным и выражаться замечаниями типа «Мне не нравится мое тело» или «Мое тело безобразно», а может оставаться бессознательным. В последнем случае часто можно встретиться с эксгибиционизмом. Человек выставляет себя, пытаясь отрицать чувство стыда. В обоих случаях, однако, отождествление с телом слабнет. Чувство стыда и вины являются симптомами утраты отожде-ствленности. Чтобы восстановить единство личности, не-
обходимо преодолеть чувство стыда, связанное с собственным телом.
Существуют и другие концептуальные эмоции, к примеру самовлюбленность и тщеславие, которые тоже искажают личность. Они отражают, как эго понимает то впечатление, которое физический внешний вид человека производит на других. Самовлюбленный человек поглощен своим внешним видом, а тщеславный одержим им. Это чрезмерное внимание к внешнему виду является ухищрением эго, с помощью которого оно пытается отрицать значимость чувств.
------------ ЗНАНИЕ И ПОНИМАНИЕ
Доминирование в наше культуре эго и его образов проглядывает в изобилии слов, окружающих современного человека. Слова используют, чувствуя, что невозможно установить отождествленность, ощущая брешь между сферами переживания и пытаясь объединить различия, которые отделяют одного человека от другого. В отчаянных поисках смысла, люди обращаются к словам, в то время как на самом деле нуждаются в чувствах.
Слова обманывают, когда они оторваны от чувства, и когда они подменяют действие. Родители говорят о любви к детям, но утверждения не эквивалентны действиям любви. Экспрессия любви представляет собой заботу, поцелуй или другой вид физического контакта, который выражает ласку. Вербальное заявление «Я тебя люблю» означает желание близости и подразумевает физический контакт. Теоретически, это заявление выражает чувство, которое позже перейдет в действие. На практике же оно часто заменяет действие. Одна из моих пациенток описала обман, который она «пережила из-за слов»:
«Слова, слова, слова. Они чувствуют тебя словами, а ты не чувствуешь ничего. Отец называл меня своей
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЭГО И ТЕЛО
кареглазой Сюзи, но я никогда не могла притронуться к нему, когда мне это было необходимо».
Во второй главе я сказал, что шизоидный индивидуум подменяет чувство реального контакта с людьми псевдоконтактами. Слова - это одна из форм такой подмены, если они заменяют чувства и действия.
Терапевт находится в уникальной позиции, позволяющей оценить коварный аспект языка. Час за часом он лечит человеческое существо, которое повреждено и заколдовано словами. Он видит, и особенно у шизоида, почти непреодолимую расщелину между чувствами и словами. Он наблюдает ту безнадежность, с которой пациенты пытаются навести мосты, используя все больше слов. Ему видно отражение детства его пациентов, в котором фигурируют амбивалентные родители, чьи слова противоречат чувствам, родители, которые используют обольщающие и соблазняющие фразы, чтобы скрыть ненависть, «высокие» выражения, чтобы замаскировать отвержение и обвинительные фразы, которые произносятся «во имя любви».
Отождествленность с телом позволяет человеку избежать обмана слов. Она обеспечивает эго фундаментом реальности. Опасность языка заключается в его способности околдовывать неосторожных. Кто неосторожен? Быть неосторожным - значит не сознавать; быть неосторожным, это значит не контактировать со своим собственным телом. Область чувств недоступна неосторожному человеку - состояние, которое вызывает у него тревогу, заволокли его суждения, делающие его приверженцем слов.
Лесть - простой пример использования слов для того, чтобы обмануть. Человек становится уязвимым для лести, если он не находится в соприкосновении со своим телом и представляет его с точки зрения образа эго. Поскольку эго не покоится на твердом фундаменте телесного чувствования, ему необходимо подкрепление и поддержка извне. В этом отношении человек, как депривирован-ный ребенок, который отчаялся получить материнскую привязанность. Тот, кто льстит, - умный соблазнитель.
ощущающий это отчаяние жертвы. Человек, находящийся в контакте с телом, менее подвержен этому соблазнению, он обладает большей способностью определить фальшь того, кто льстит.
Легковерность людей отражает отрицание тела. Легковерный человек безволен и не способен прямо посмотреть на реальность жизни. Он игнорирует реальность своего собственного тела и не может поэтому увидеть, что на самом деле он - демагог. Он не видит гримасы, жесты злобы, глухой тон, холодные глаза и неблагополучное тело того, кто говорит. Он закрывает глаза на эти физические знаки, которые рассказывают о личности, об эго, которое оторвано от тела; он подвержен колдовству слов.
Знание может быть ложным, если оно не связано с пониманием. Как и эго, частью которого оно является, знание должно быть укоренено в теле, если оно существует для того, чтобы помочь человеку обогатить его жизнь. Когда знание заземлено в чувствах тела, оно становится пониманием. Знать, к примеру, что имеешь кровосмесительное влечение к матери - это значит иметь информацию об этом, а понимать - значит чувствовать, как это выражается в страхе агрессии, в неспособности стоять на собственных ногах, в напряжении тазовой области, которое снижает сексуальное чувствование.
Буквальное значение слова «понимание» определила пациентка во время групповой терапевтической сессии. Она осмотрела другого пациента, который шатко и неуверенно стоял на ногах, и сказала ему: «Ты не понимаешь». Эго, с его знанием, шатко и неуверенно, если оно не стоит на реальности тела и его чувств. Когда эго укореняется в теле, человек получает инсайт, проникает в себя самого. Чем глубже корни, тем глубже инсайт.
Предвзятость против тела появляется из-за отож-дествленности с животной природой человека. Цивилизация прогрессировала, чтобы возвысить человека над животным. Усилия прогресса породили несравнимое ни с чем эго человека; это должно было освободить его сияющий
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЭГО И ТЕЛО
дух это расширило и увеличило его сознание. Тело человека должно было очиститься, его чувствительность обострилась, оно стало более разносторонним. Однако в этом процессе тело, как представитель животного, было опорочено. Но область животного включает влечение и вожделение, радость и боль, а ведь именно на этой основе развивается здоровая подвижность организма. Ребенок рождается животным. Если в процессе обретения цивилизованности и приобретения знаний он отвергает животный аспект своего существа, то становится отчаявшимся индивидуумом с шизоидной личностью. Эго и тело образовывают единство. Мы не можем отвергнуть одно ради другого. Мы не можем быть людьми, если не будем животными.
Человек прежде всего животное. Он животное, потому что зависим от животного функционирования тела. Однако в нормальных отношениях, он с трудом удерживает в уме, что первоначально он - животное. Он понимает, что в культуре доминируют эго-ценности и что она организована на основе причинно-следственных взаимоотношений. Если он утрачивает свою животную природу, то становится автоматом. Если он отрицает ее, он становится бесплотным духом. Если он извращает эту природу, то становится демоном.
Корни человека уходят глубоко в царство животных. Чтобы понять его, необходимо связать настоящее с прошлым, эго с телом, а тело - с его животной природой. Человек не может функционировать только на основе причинности. Общность примитивного человека и целостность животного тоже часть его личности. Он может отрицать эти реальности, только поставив под угрозу свой рассудок. Если его эго не укоренено в теле, он становится шизоидом. Он будет стыдиться своего тела и чувствовать себя за это виноватым. Он утратит чувство отожде-ствленности.
Существуют признаки, которые указывают, что происходит переоценка тела как основы личности. Мы начинаем больше сознавать ту роль, которую играют хро-
нические мышечные напряжения в эмоциональном заболевании. Более глубокое понимание животной природы должно повлечь за собой новое понимание животного. Мы открываем для себя важность тела после того, как эго длительное время «держало его в ссылке». Но предвзятое отношение к телу как символу животного все еще существует.